Начало

Конец

Илья МИРМОВ. Будни авиапассажира. Окончание Который раз лечу Москва-Минводы Аэропорт «Минеральные Воды». Сам город слева, но не виден. На фото перед горой – всего лишь какие-то окрестные посёлки. Снимок сделан во времена, безусловно, российские, но достаточно давние: стоят самолёты только компании «Кавминводыавиа», исчезнувшей в 2011 г. Новые терминалы ещё даже не приступали строить (а ведь строили их лет 7-8 как минимум). Второе справа перед полем аэродрома квадратное здание – специальный накопитель для рейсов, выполняемых на ИЛ-86. Как только они исчезли из оборота, перестал функционировать и накопитель. Но само здание существует и сейчас. Если летаешь много, то не обязательно в разные стороны. Персонально мои полёты имеют ярко выраженный крен в одном направлении. Основной маршрут: «Москва – Минеральные Воды» и обратно. Час пятьдесят чистого лёту, если без приключений. Раньше мы путешествовали большой компанией, вплоть до 10 человек. В последние годы российская наука, как и вся экономика, научилась быть экономной, и нередко в нашу лабораторию, что находится в горах Северного Кавказа, всего в 30 км от знаменитого Эльбруса (высочайшей точки Европы – для особо любознательных), мне приходится добираться в одиночку. В конце 80-х в Минводы из Москвы летали 3 рейса в день, и все как один выполнялись на самом большом отечественном самолёте ИЛ-86. Его стандартная загрузка (350 пассажиров) выполнялась неукоснительно – свободные места в те годы в авиатранспорте были понятием теоретическим. Билеты приходилось брать минимум за две недели. Впрочем, речь не об этом. Постоянные полёты способствовали, например, тому, что мы неплохо запоминали фамилии командиров воздушных фрегатов, всех, как один, капитанов 1-го класса, и, без сомнения, мастеров своего дела. На ИЛ-86 летали всегда лучшие. Лучших было много – не один десяток. За давностью лет, конечно, всех не упомнишь, но целая группа лётчиков с истинно небесными фамилиями, в память впечаталась навечно. Нас поднимали в небо Орлов, Соколов, Воробьёв, Соловьёв, Воронов и примкнувший к ним безымянный Птицын. Самолёты, ведомые такими капитанами, просто обязаны были благополучно долетать до места назначения. Запомнился также капитан Тимофеев, правда, исключительно как однофамилец одного из моих сослуживцев. Ну и естественно, благоволили мы экипажам под водительством капитана Троицкого, в честь которого, как утверждалось, назван город Троицк, в котором находятся основные научные подразделения моего института. Все эти достойные пилоты были приписаны к аэропорту Внуково, который и организовывал рейсы в Минводы на безальтернативной основе. С тех пор много воды утекло. Из одного из многочисленных кусочков некогда единого и могучего «Аэрофлота» произросла авиакомпания «Внуковские авиалинии». Эта дочка, следует признать, уродилась неказистой ленивой вруньей. Хорошо хоть посуду в доме практически не била. Но зато почти сразу новорожденная авиакомпания стала безбожно игнорировать расписание (сутки в аэропорту в какой-то момент стали вещью привычной, хотя каждый раз с трудом переживаемой). Тогда же мы должным образом заценили удивительные порядки, творящиеся в авиационной сфере услуг. Самой распространённой формулировкой причины задержки рейса была «ввиду отсутствия самолёта». Как вариант – «ввиду позднего прибытия самолёта в аэропорт отправления». «Немножко поломался», как говаривал про авиалайнер незабвенный Николай Иванович, полномочный представитель авиакомпании «Внуковские авиалиниии» в аэропорту «Минеральные воды». Вполне допускаю, что это не внуковское ноу-хау, но если вдруг у компании находился-таки не поломатый аппарат, то практиковались рейсы, совмещённые во времени и пространстве. Это когда по разным причинам (нежелание народа летать вследствие резкого взвинчивания цен, стремительное ветшание авиапарка, общий бардак в стране) то не хватало пассажиров для самолёта, а полупустые гиганты гонять ещё не привыкли, то самолётов для пассажиров. Вот и спаривали рейс утренний 8-часовой, с вечерним, который должен был стартовать где-нибудь полседьмого пополудни. Пассажиров двух рейсов, смотревших зверьми на непрошеных соседей (особенно злобствовала партия прокуковавших день в аэропорту!), рассаживали по «свободным» местам. Так что посадка порой напоминала битву при общих вагонах времён гражданской войны. Немногим более интеллигентно вели себя пассажиры, неожиданно встречавшиеся в одном самолёте, летевшем по затейливому маршруту Москва-Сочи-Сухуми-Минводы и обратно со всеми остановками. Каждая лишняя посадка всё больше напрягала клиентуру, особенно следовавшую в конечную точку «круиза». Не столько из-за существенного увеличения риска воздушного ЧП, сколько благодаря длительности растягивавшегося на весь день путешествия. Собирались воспользоваться воздушным флотом, а попали в авиакавказское маршрутное такси! Разумеется, с таким передовым подходом к делу «Внуковские авиалиниии» вскоре почили в бозе, и, что характерно, во Внуково нынче базируется множество авиаперевозчиков, но нет ни одного, носящего гордое имя аэропорта. Зато какое-то время перед самой кончиной, попавшие дома в опалу и дышавшие на ладан «внуковчане» квартировали в аэропорту «Домодедово». В течение длительного времени самым надёжным перевозчиком на минводском направлении (надо будет испросить спонсорской поддержки за невольную рекламу!) являлась авиакомпания «Кавказские Минеральные воды» – задержек, неувязок с самолётами и пассажирами практически не случается. Правда, практикует на трассе почти исключительно ТУ-154, едва ли не самый неудобный и тесный для пассажиров самолёт в мире. К тому же большинство рейсов предусматривают 1-й класс, которым пользуются 5-6 человек от силы, вольготно располагаясь в и без того не тесном салоне. А в эконом-класс ввиду его резкого сокращения людей набивают как селёдок в бочки (ТУ-154 в штатном режиме вмещает порядка 160 человек, а с первым классом, «экономический» салон ужат примерно до ста человек – опять стали возникать проблемы с билетами!). Но и компания КМВ оказалась не вечной. После нескольких резонансных лётных происшествий с самолётами небольших авиаперевозчиков власти, наконец, сподобились на решение к укрупнению компаний. Увы, но первыми в жернова попали именно вполне приличные конторы вроде «Кавминводыавиа» – чего бы, спрашивается не укрупниться за счёт прибыльной фирмы с грамотным менеджментом? Это же не захолустных голодранцев присоединять, у которых из активов авиапарк 40-летней выдержки да долги перед персоналом. На момент написания этих строк (конец 2011 г.) на трассе Москва-Минводы установился настоящий демократический плюрализм. Это в советское время по маршруту летал только безальтернативный «Аэрофлот» и только из Внуково. Нынче, даже после устранения ни в чём не повинной «Кавминводыавиа», трассу обслуживают «Ютэйр», тот же «Аэрофлот», «Трансаэро» и даже «Якутия» (ну, знаете, это рядом, чего ж по ходу на Кавказ не заскочить?). Ну и в столице задействованы все три аэропорта. Мои предпочтения, основанные на месте проживания в Московском регионе, связаны исключительно с «Внуково». И в последнее время я летаю на «Ютэйр». И, честное слово, не боюсь сделать компании рекламу – мне нравится. Во-первых, стоимость билетов туда и обратно в сумме равна цене вопроса при полёте в одну сторону из Нальчика в Москву (разница в длине трассы примерно 120 км или 7%). Во-вторых – Боинг-737-800 против ЯК-42. При всём моём патриотизме это то же самое, что сравнивать, скажем, «Жигули-четвёрку» и «Опель-Зафира». Ну и в-третьих, обслуживание. Об этом речь, как вы помните, шла выше, в главе «Приквел». Единственный (и, увы, необоримый!) минус полёта в Минводы – расстояние от аэропорта до конечной точки маршрута в горах Кабардино-Балкарии. 110 км против 180 км – разница чувствительная. Особенно с учётом того, что, во-первых, наш лабораторный водитель живёт в Нальчике, а во-вторых, в последнее время проезд мимо лежащего на трассе Минводы – пос. Нейтрино крупнейшего в округе города Пятигорска превратился в сущее наказание. В «лучших современных традициях» вдоль объездной дороги и вплотную к ней воздвигли громадный многопрофильный рынок. Кроме нормального столпотворения продавцов и посетителей на личном и общественном транспорте, там теперь два больших перекрёстка, два пешеходных перехода, два светофора, полторы полосы в каждую сторону и непреходящие, почти московские пробки. …Фамилии пилотов авиалайнеров многочисленных компаний-перевозчиков тоже перестали запоминаться, зато вошли в моду насаженные заграницей аплодисменты после удачной посадки. Впрочем, это дело я не осуждаю – иногда мы можем перенимать ОТТУДА не только плохое. Вершина идиотизма * * - заголовок подошёл как нельзя лучше. Полное соответствие титулу альбома 1983 года выпуска некогда знаменитой архангельской панк-металлической группы «Облачный Край», которая в своих произведениях не чуралась экспрессии и никогда не стеснялась называть вещи своими именами. Коробка из-под катушки с магнитофонной лентой – абсолютно эксклюзивна и подарена мне вождём ОК Серёгой Богаевым в 1984 г. 1. Туда Эта главка повествует об одном путешествии, и получилась комплексной. На темы, здесь затронутые, я рассуждаю и выше, и ниже по тексту. Но бывает, что в одном-двух полётах сложатся в одну кучку сразу несколько забавных (и не очень) обстоятельств, требующих живописания. В конце мая 2012-го я отправился в свою кавказскую лабораторию в который уже раз. Билеты купил заранее. Туда – выбрал рейс до Минвод (разумеется, из Внуково, компания «Ютэйр»). Он третий с утра из этого аэропорта (кроме «Ютэйра», как уже упоминалось, летает ещё «Якутия»). Стартует в 13:10. Понравился мне он, во-первых, тем, что не надо вставать ни свет ни заря и куда-то спешить спозаранок, во-вторых, я приезжаю на место не рано, не поздно, а в самый раз, ну а в-третьих, на этом рейсе заявлен самый большой из семейства 737-х Боингов (с литерой 800) и ни разу самолёт не заполнялся более чем наполовину. В общем, сплошные удобства. Хотя я и подозревал, что лафа с полупустым самолётом может когда-то закончиться – не слишком-то рачительно возить по воздуху воздух. Подозрения мои оправдались ещё в апреле, раз на пятый пользования этим рейсом. Мы долго-долго ехали на автобусе на самую дальнюю стоянку внуковского аэродрома, что по ту сторону взлётной полосы. Это о ней идёт речь в первом абзаце главы «Тернистый маршрут «аэропорт-самолёт». И приехали не к ютэйровскому боингу, а к ЯК-42 какой-то левой компании чуть ли не с тульской (!) пропиской. Обслуживание, правда, сохранилось на уровне «Ютэйра», но в самолёте всё же было тесновато… Похожая картина нарисовалась и месяцем позже. Опять дальняя стоянка, опять «замена типа самолёта», как в достославные времена «Внуковских авиалиний», только на этот раз ТУ-134, принадлежащий дочке основной фирмы – компании «Ютэйр-экспресс» (как я понимаю, чартерные рейсы и прочие нерегулярные полёты на заказ и только по России). Обманывают клиентов как хотят. В расписании указан один тип самолёта, на деле предоставляют другой. Ухудшение обслуживания за те же деньги происходит сразу по трём позициям. Во-первых, как ни пылай патриотизмом, Боинг-737-800 гораздо более комфортабельный, вместительный и просторный самолёт. При том же количестве пассажиров ощущаешь себя в нём гораздо свободнее. Во-вторых, пассажиров везут к самолёту гораздо дольше, из-за чего рейс задерживают на 15-30-40 минут. В-третьих, сами наши заслуженные лайнеры-ветераны летают заметно медленнее, а значит и дольше. Короче, сплошное нарушение прав потребителей… А за полчаса до посадки произошёл и вовсе забавный эпизод. Мне с собой коллеги дали две упаковки соли. Но не поваренной, а такой, в молекуле которой вместо хлора – йод. То есть формула у неё – NaI. Хотя по виду такой же белый крупнокристаллический порошок. Соль эта нам нужна исключительно для научных изысканий, а на Кавказ она ехала для измерения радиоактивности. Но не подумайте чего-либо плохого – соль не светит, как свежий чернобылец, а наоборот имеет такую низкую активность, что её можно определить только высокочувствительным прибором глубоко под землёй. Вот поэтому я туда (в подземную лаборатории) соль и повёз. Но вот ведь беда: химический элемент йод в 3,5 раза тяжелей хлора, и соль с ним в составе темнеет на экране аэропортовского рентгеноскопа, что твоя металлическая чушка. Мою сумку после проезда сквозь прибор потребовали на ручной досмотр с предложением признаться по-хорошему, что там у меня за металл. Девушки-безопасницы ни в какую не верили, что так темнеть на их волшебном приборе может обычная соль («ну не совсем обычная, а с йодом»). – Йодированная, что ли? – немедленно проявила понимание одна из дам. – Нет, – не согласился я – именно что с йодом вместо хлора в составе. В более глубокие дебри химии служительницы предпочли не лезть, перетряхнули сумку и, ничего кроме соли не найдя, некоторое время разминали в пальцах небольшие пакетики с кристаллами… Если честно, поначалу я даже слегка развлекался (про себя, разумеется), но потом подумал, что с них станется объявить NaI каким-нибудь новым наркотиком. И на вопрос, зачем нужна эта соль, я ответил, каюсь, соврамши: очень полезно для суставов принимать ванны с этой солью – я же в Пятигорск, на курорт еду. В Пятигорск мы с водителем всё-таки заскочили по дороге. Там, в гостинице «Интурист» есть фирменный магазин замечательного Прасковейского винзавода. Увы, в ассортименте не обнаружилось ординарного виски (завод явно начал мигрировать в сторону изготовления всё более дорогих напитков), поэтому пришлось ограничиться 4-звёздочным коньяком и виноградной водочкой. Рекомендую настоятельно. Сам полёт прошёл без особых проблем, если не считать таковыми: а) вылет с 15-минутной задержкой; б) на 10 минут более продолжительный полёт; в) отсутствие свободных мест в салоне и вообще посадку «на свободные места» – моё кресло в соответствии с билетом оказалось занято давно и прочно; г) принципиальную тесноту ТУ-134 и не слишком комфортные условия лично для меня – рядом сидела милая, доброжелательная, но довольно объёмная тётя, а спереди – не менее милая, но очень энергичная девушка лет 3-х; д) и вообще детей (от тех, кто только головку с трудом начал держать, но орёт не хуже реактивного лайнера, до вполне крупных дошкольников) в самолёте было не менее десятка. В общем, всё строго по главам «Рулетка в салоне» и «Покой нам только снится». Зато я посетил туалет с солнечным иллюминатором и даже сделал там несколько кадров. Но кульминацией приключения стало перемещение из недр самолёта в зал прилёта аэропорта Минводы. См. схему. До входа в этот зал от носа нашего аппарата от силы метров 20. Или 30 вместе со ступеньками. Я было порадовался. Но между носом и входом обнаружился автобус и не менее 6 человек в спецформе, следивших внимательно за выходом пассажиров из самолёта и заталкиванием их в автобус. Я рискнул предположить наличие хоть какого-то здравого смысла у служителей аэропорта и подумал об открытии ещё одного зала прилёта. Наивный – с моим-то опытом… Реконструкция даже одного зала для прибывающих пассажиров продолжалась лет 10. Заполнение автобуса проходило минут 10. В Минводах – в тени 25 тепла, на солнце – сами понимаете. В отличие от аналогичного московского транспорта ни о каком кондиционере в салоне речь не шла. Не баре. Пассажиры всё же иссякли на трапе, упаковались в автобус, но водитель (равно как и его коллеги в униформе) никуда не торопился. Автобус простоял на жаре ещё минут 10. Постанывать стали не только дети, но и вполне терпеливые взрослые. Наконец, двери к всеобщему облегчению закрылись, и мы тронулись. Автобус тут же сделал поворот на 180 градусов, практически вокруг своей оси, миновал расстояние в 3 своих корпуса (на всё ушло секунд 10-15) и, надо отдать ему должное, открыл двери сразу же, чтобы больше не морить нас духотой. Половина пассажиров смеялась, половина ругалась, но равнодушных не осталось. Я слышал, как несколько человек не пожалели ещё минуты своего драгоценного времени и заявили даме, сопровождавшей наш автобус, что большего идиотизма они в жизни не встречали. Согласен – именно ИДИОТИЗМ в крайней степени проявления, который нельзя объяснить никакими соображениями безопасности. И уж тем более экономикой или здравым смыслом. Есть такая поговорка – «заставь дурака богу молиться, так он и лоб расшибёт». Увы, но у современных дураков почему-то гораздо лучше получается расшибать чужие лбы… Несмотря на «несвежесть» (давностью в несколько лет) – довольно информативный снимок аэродрома в Минводах (я его взял из Википедии). Во-первых, на кадре самолёт в боевой раскраске безвременно нас покинувшей компании «Кавминводыавиа». На мой взгляд, одной из лучших среди тех, на которых я летал (им бы самолёты посовременнее!). Видны новые терминалы (дальний ещё не достроен). Поскольку длина ТУ-154 – 48 м, то становится понятно, что от терминала до носа самолёта менее 30 м. Красным силуэтом обозначено место расположения Боинг-737 компании «Якутия» из главы «Тернистый маршрут «аэропорт-самолёт». Красной же стрелкой – то место, откуда тогда выходили пассажиры. Но пройти в самолёт пешком им не дозволялось – их сажали в месте, обозначенном зелёной точкой, в автобус, аналогичный тем, что на снимке между «тушкой» и недостроенным дальним терминалом. И везли по маршруту, обозначенному зелёными же стрелками. С одним уточнением – за спиной виртуального фотографа путь длиной как минимум в 3 левых стрелки с учётом движения поперёк по направлению к правой стрелке. Но тогда ещё ладно – стояла зима, было раннее и тёмное, ветрено-морозное январское утро, и находиться в автобусе, даже стоящем с открытыми дверями было гораздо приятнее, чем идти пешком по лётному полю, пусть и пару десятков метров. А вот в ситуации, описанной в «Вершине идиотизма», на дворе резвился месяц-май с прекрасной, фактически летней погодой. Зал прилёта находится ещё дальше по линии зданий аэропорта, примерно за 4-й слева мачтой, и на картинке не виден. Наш ТУ-134 стоял ещё поближе к залу прилёта, чем ТУ-154 к недостроенному терминалу на картинке. Во всяком случае, два автобуса разошлись бы с гораздо большим трудом. Тем не менее, нас промариновали почти двадцать минут в железной душегубке, чтобы провезти 20 м. 2. Обратно Рейс из Нальчика во Внуково в 9:00, в субботу. Он остался единственным на весь день (раньше было ещё 2 рейса в Домодедово на 50-местных SRG-200). Тем не менее, в салоне осталось несколько свободных мест, и рядом со мной в ряду из трёх кресел оказалась только одна соседка. А до этого мы быстро и без приключений доехали на машине из обсерватории всего за 1:35. Правда, пришлось сдать багаж (из-за тех самых двух прасковейских бутылок, купленных по дороге туда). Обычно летим в Москву около 2,5 часов. А тут уложились за 2:10! Сплошной кайф. Так что я сразу после посадки кинул смс-ку встречающему меня коллеге, чтобы уже выезжал, так как всё случилось приятно быстро. Словно в подтверждение моего послания наш лайнер поставили не на дальнюю стоянку, а на ту, от которой до зала прилёта мы доехали минут за 5. Вот тут-то и началось! Выгнали нас по традиции в зал, где производят досмотр после полёта (см. одну из последних глав, которая так и называется «Досмотр после прилёта»). Но, поскольку я сдал багаж и никуда не торопился, нужды выскакивать первым из автобуса и стараться всех опередить в проходе себя под звенящей аркой и в проезде багажа сквозь ещё один рентгеноскоп, не было. Я чинно выгрузился одним из последних и стал ждать свою сумку. Сумка выехала по транспортёру третьей среди всего багажа – и здесь я тоже почти не потерял времени. Но! «Скорая помощь» прибыла через полтора часа» (с). Наш багаж – всего-то через 40 минут. Но и это была не проблема, потому что мой встречающий стоял в пробке, которая с недавних и недобрых пор прописалась перед въездом в посёлок (а ныне настоящий город!) Московский. Там к узенькой дорожке пристроили какие-то гигантские грузовые терминалы (может, даже таможенные). И всё – нормальный проезд прекратился. Из аэропорта я уехал через 1:10 после приземления. Почти как в среднем после многолюдного загранрейса откуда-нибудь из Бангкока или Анталии. Природа, в том числе и человеческая, не терпит ни пустоты, ни перекосов. Ах да! Чуть не забыл. Выходя из здания нальчикского аэропорта (самолёт стоял на том же расстоянии, что и 4-мя днями раньше его минводский собрат – только параллельно фасаду), я решил проиллюстрировать исключительное здравомыслие кабардино-балкарских авиаторов. К самолёту пассажиры шли ножками и справлялись с проблемой секунд за 20. Это исключительное удовольствие грех было не запечатлеть. Здравомыслие, говорите… Ко мне тут же бросился местный специалист по охране (прекрасно виден на снимке, в салатовой манишке) и потребовать снимок удалить. «У нас нельзя фотографировать!!!» – с надрывом в голосе сообщил он. «Почему?! – поразился я, – что ТУТ может быть секретного?! В очереди, погружающейся в гражданский самолёт! В любом аэропорту фотографировать можно…». «А у нас нельзя!!! Сейчас же стирайте фото!» – не сбавлял пафос охранник (симпатичный и, как оказалось потом, вполне вменяемый молодой человек). Я предложил показать инструкцию, на основании которой он действует, и я тут же подчинюсь. Инструкции, как вы догадались, мне никто не показал, зато было предложено побеседовать с «линейном отрядом» (видимо, полиции). Мои принципы так далеко не простирались. После небольшого диалога со взаимным понижением тона мы договорись, что: полицию вызывать не надо; запреты идиотские, но за их невыполнение охранника накажут; инструкции в письменном виде он и сам не видел; я сотру снимок, потому что «вон, видите, камеры слежения – вот для них и сотрите». Я повернулся к камере и с иезуитским видом проделал ряд манипуляций, которые должны были сойти за удаление запретного снимка. Снимок я удалил честно. Но не тот. Тот остался, и я его с удовольствием вам демонстрирую. Систему надо ломать хотя бы по маленьким кусочкам. А то совсем на шею сядут. Я вообще-то планировал сделать ещё один кадр: от хвоста самолёта с очередью – вид на фасад изнанки здания аэропорта. Но не стал дополнительно стремать местные службы безопасности. У них тоже могло кончиться терпение. А жаль. В смысле, что снимка не сделал. Тогда бы все читатели тоже увидели надписи, выполненные большими и яркими буквами на фасаде: «Нальчик - город боевой славы». Ну и как апофеоз: «Кабардино-Балкария приветствует дорогих гостей». А также, видимо, и провожает… Наш ряд летит в Симферополь Неоднократно мелькала мысль, что самый хороший полёт – полёт скучный. Приезжаешь в аэропорт вовремя, примерно за час – чтобы не волноваться с одной стороны, а с другой – не торчать лишнего в зале ожидания. Спокойно, без очереди регистрируешься, без приключений проходишь досмотр безопасности, садишься в своё, никем не занятое кресло в самолёте, взлетаешь опять же вовремя, без турбулентности. Без турбулентности пересекаешь пространство на высоте 10 тысяч 200 метров на крейсерской скорости 850 км/ч, через пару-тройку часов аккуратно приземляешься на расстояние нескольких тысяч км от дома и, не слишком задерживаясь в ожидании багажа, пересаживаешься в наземный транспорт для отбытия по месту окончательного назначения. Лепота! Но скучно – и о чём, спрашивается тогда рассказывать? То есть практически все главы моего сочинения повествуют об ОТКЛОНЕНИЯХ от нормы. И, наверно – это неотъемлемое свойство человеческой натуры. Если отклонений нет, то по ним начинают скучать и даже самостоятельно их организуют. И для себя, и для окружающих. Когда мы летали в Минводы большой, относительно молодой и достаточно весёлой компанией, правильные полёты казались нам слишком пресными. Ну и… Для большинства пассажиров, как ни крути, полёт – всё-таки стресс и явление довольно редкое. Я знаком с изрядным количеством своих ровесников (и вообще людей достаточно взрослых), которые летали раза два в жизни, не больше. Поэтому нюансы окружающей обстановки и стереотипы поведения в аэропорту и самолётах для многих-многих персоналий – терра инкогнита. Вот обычно на таких «чайников» и были рассчитаны наши миниатюры. Из здания аэропорта народ обычно загоняют в автобусы, которые везут спрессованную толпу к трапу самолёта. Иногда на это уходят десятки минут. Так что времени устроить весёлое представление хватало. Именно в автобусе, везущих пассажиров рейса Москва-Минводы мы (довольно громко, чтобы явно привлечь внимание окружающих) начинали обсуждать, погоду в… Симферополе. Ну или в Сочи, когда Симферополь стал заграницей. Реакция всегда была стандартной. И без того напряжённые или взвинченные предстоящим событием соседи начинали на нас коситься с недоумением. Причём тут погода в Симферополе, когда всех передовых граждан страны должен волновать грозовой фронт, проходящий аккурат в предгорьях Кавказа? Считай что прямо над взлётной полосой аэропорты Минеральных Вод. Самый нервный из окружающих пассажир не выдерживал минуты через три: молодые люди, дрожащим или наоборот чрезмерно строим голосом, делал нам замечание этот нервный, наш рейс в Минводы, а вы вообще куда направляетесь?! Ну, дальше случались варианты. Зависящие в основном от комплексного настроения артистов и массовки. Можно было, конечно, настаивать на том, что вот лично мы летим в Симферополь, а куда собрались остальные – проблема совершенно не наша. Но, увы, подобный экстремизм мог привести и к экстремальному развитию событий. Автобус могли остановить и нас из него выпереть.. Ну, официальные лица в конце концов выперли бы вряд ли – на руках всё же билеты именно до Минвод, но как потом ехать в том же автобусе, в окружении совершенно не понимающей шуток толпы? Поэтому избирался более мягкий вариант – притом с явным учётом градуса накала окружающей обстановки. В худшем случае особо неуверенным в себе товарищам по счастью сообщалось, что летим мы таки вместе с большинством, а погодой в Симферополе (в Сочи) интересуемся исключительно из научных соображений. Дескать, там запланирован эксперимент – изучение влияния потока нейтрино, проходящего через нашу подземную ядерную лабораторию, на среднюю облачность над указанными населёнными пунктами. Продолжение концерта обычно имело место уже в салоне самолёта и осуществлялось желательно для неподготовленной порции зрителей/слушателей. Вновь громко обсуждался Симферополь-Сочи, и вновь целевая аудитория с готовностью откликалась. Если вопрос, куда, собственно, мы летим, адресовался с соседнего ряда, нередко следовал не слишком притязательный по уровню юмора, но универсальный ответ – не знаем, как вы, а наш ряд летит в Симферополь. По крайней мере, вне зависимости от последующего развития событий всегда можно было отбрехаться аргументом «ну совсем люди шуток не понимают». А ведь случалось же: соседи начинали возмущаться, что их не предупредили о том, что рейс не прямой, и требовали в любом случае лететь сначала в Минводы, а потом – уже, куда хотите, хоть... Тут я вспоминаю не менее 4-х вариантов. Разумеется, Сочи – мы в тот раз уже «в Сочи летели», потом Магадан, Норильск (что понятно, ближайшая аналогия – «к чёрту на рога») и, почему-то, Париж. Однако же бывало, что соседи, не говоря худого слова и не вступая с подозрительными типами в дискуссии, вызывали стюардесс с требованием разобраться либо с направлением рейса, либо с этими молодыми людьми, непонятно как проникшими в «чужой самолёт». Для таких, особо грамотных, у нас был приём, посильнее лома. Один из моих коллег приобрёл замечательную (действительно качественную и интересную) книжку. Точное название не помню, но суть её была такая – истории, подробности и анализ крупнейших авиакатастроф. Фрагменты из этой книжки зачитывались внятно и с выражением. И ни одна зараза не могла упрекнуть нас в нарушении законов. Правда, даже бывалые стюардессы, вслушавшись в содержание, просили чтецов-декламаторов прибрать громкость тона, а ещё лучше – цитировать эту замечательную книжку про себя. «Наш ряд». Кстати, рейс из Парижа. Самолёт А-320. Несмотря на гордый титул «аэробус», довольно тесный. Да и свет там какой-то ядовитый J. На все четыре стороны 1. Та же сторона До моей кавказской лаборатории, впрочем, можно добраться и альтернативным путём – полететь в Нальчик. Нальчик примерно на 100 км ближе до места работы, и вроде сам бог велел пользоваться именно его аэропортом, но есть нюансы. Во времена оные, т.е. при загнивающем социализме, нальчикские самолёты были приписаны к московскому аэропорту Быково. А большинство из сотрудников нашей лаборатории, летавших на Кавказ, жили или в Троицке (20 км к югу от Москвы) или в южных районах Москвы. До Внуково всем нам добираться было, разумеется, гораздо удобнее, чем до задрипанного, пардон, Быково. Из Троицка во Внуково ведут сразу две местного значения трассы, позволяющие миновать запробкованную столицу. Расстояние «от дверей до дверей» составляет 27-29 км – полчаса езды самым неспешным шагом. Правда, сейчас Быково вышло в отставку, я даже сомневаюсь, что оттуда вообще куда-нибудь летают пассажирские самолёты. Нальчикские рейсы различных авиакомпаний приземляются либо во Внуково, либо в Домодедово. Так что летать в столицу Кабардино-Балкарии из столицы России реально удобнее, чем в Минводы. К сожалению, не всё так очевидно. Во-первых, меньше рейсов, чем в Минводы. Во-вторых, никакой стабильности в расписании. Например, самые удобные рейсы (утром из Нальчика, в обед – из Москвы) переехали в Домодедово, а это не менее часа езды от дома в Троицке по отнюдь не самым пустым дорогам. К тому же эти полёты выполняются на совсем маленьких, 50-местных канадских самолётиках (см. главу Туалетный хит-парад) – иногда на эти рейсы просто не хватает билетов. С аэропортом «Внуково» Нальчик, однако, тоже связан – посредством компании «СарАвиа». Эта задействует более вместительные ЯК-42. Но если рейс из Нальчика вполне удобен (стартует в 9:00), то по обратному маршруту самолёт летит лишь в 18:40. Поскольку за это время молодецким делом успевает сгонять туда-обратно в порт приписки Саратов. Ну чтобы оправдать название компании и даром на земле не простаивать. В-третьих, аэропорт Нальчика весьма скромный, не приспособленный для приёма больших лайнеров (максимум ЯК-42 и, с некоторым трудом ТУ-134), и не слишком-то современный с точки зрения аэронавигационной аппаратуры. Более того, аэропорт расположен фактически в черте города – жилые дома находятся по трём сторонам от взлётной полосы, местами на расстоянии метров 100-150… Ну а самое главное – погода. В переходные сезоны в Нальчике, находящемся в своеобразном, защищённом от ветров котловане, нередки плотные и устойчивые туманы. Так что вероятность задержки рейсов по совершенно объективным причинам очень велика. А если учесть, что переходный сезон в предгорьях Кавказа – это не менее 4-5 месяцев (с октября по февраль), то понято, почему иногда приходится ориентироваться на Минеральные Воды, где нет ограничений по типам самолётов, аэропорт обеспечен современной электроникой и стоит на хорошо продуваемой плоской равнине. 2. Реформа по искоренению всех реформ Ситуация с полётами в Нальчик в очередной раз поменялась к концу 2012 г. Для начала вышеупомянутую «СарАвиа» сменили последовательно «Грозный-авиа», а потом и «Кубань». Раньше-то в Нальчике было своё авиапредприятие, ясно дело, носившее гордое название «Эльбрус-авиа», но, увы, состоявшее из, кажется, 2-х ЯК-42, в качестве флагманов. После трагедии под Ярославлем стало понятно, что одними из первых пойдут под укрупнение именно нальчане – так и случилось. «Эльбрус-авиа» не просто укрупнили, а отменили, как данность. Пришлось для полётов в Кабардино-Балкарию пользоваться услугами не только московских авиаторов, но и коллег-соседей. Перепробовали всех по очереди и… Для начала в Нальчик перестали летать из Домодедова москвичи. Видать, накладно оказалось. А потом и «Кубань» с грохотом накрылась медным тазом своих собственных проблем. Вообще-то удивительно, как можно разорить такую прибыльную структуру, как авиакомпания! Но кубанцы справились, и теперь при помощи всей страны занимаются сочинской Олимпиадой. А целая, почти независимая в составе России республика, на стыке годов оказалась отрезанной от воздушных путей. Меры были предприняты, и на первый взгляд не только адекватные, но и сулящие массу преимуществ для пассажиров. За Нальчик взялась САМА, неоднократно превозносимая мною компания «Ютэйр». Более того, выяснилось, что ради такого праздника нальчикский аэропорт научили принимать аж Боинги! Мечты-мечты… Первые полёты ютэйровских «американцев» в Нальчик состоялись только 15 января, и прямо с начала жизнь не задалась. Какой самолёт ни гоняй, в туман он садиться не научится. Ну то есть попробовать-то можно, но гарантий успешной посадки никаких, особенно с учётом тесно примыкающих к аэропорту многоэтажек. А туманы зимой в Нальчике – через день. Но и не только в погоде проблема. Кажется, я перехвалил «Ютэйр». Расписание компания составила в духе лихих 90-х, описанных чуть выше в главе «Который раз лечу Москва-Минводы». Самолёт, который планировался к вылету из Внуково в Нальчик в 13:00, по замыслу организаторов перевозок должен был с утра молодецким делом сгонять ещё куда-нибудь (в Волгоград там или в Тюмень – не важно). Важно то, что сроду он из первого рейса вовремя не возвращался. В Нальчик я полетел 24 января, аккурат на 10 день действия нового распорядка. Рейс для начала задержали до 13:30, что, в общем, терпимо. Но только в 13:40 пассажиров начали из здания аэропорта перепускать по «трубе» непосредственно в припаркованный рядом самолёт. Причём этот самолёт подрулил к «трубе» буквально пятнадцатью минутами раньше. В нём даже толком не успели убраться… Ещё мы потеряли больше часа, пока ждали противооблединительной обработки лайнера и потом чистки полосы (в Москве шёл снег). В Нальчике хоть, слава богу, была сносная видимость. И оказалось, что 1:50 задержки – это сущая мелочь. Спустя 3 дня тем же рейсом летел мой шеф. Вылет традиционно задержали (на этот раз более чем на 2 часа), а затем свою лепту внесла и капризная кавказская погода. Нальчик не принимал, и самолёт посадили в Минводах. И наш водитель, получив эту информацию ещё когда самолёт был в воздухе, рванул в соседний аэропорт. Подумаешь, лишние 100 км в один конец! Бешеной корове – и двести не крюк. Интересно, а у остальных пассажиров этого рейса были столь разворотливые водители? И как обошлось дело с теми бедолагами, что собрались обратным рейсом лететь в Москву? Ведь они-то планировали сесть в самолёт в Нальчике, а не в Минводах… К моему несчастью, я взял обратный билет тоже на рейс из Нальчика – ну, поленился ехать днём в Минводы (почти в 2 раза дальше, опять же пробки…). Ситуацию я пытался контролировать по интернету (есть такая услуга – «онлайн табло»). Табло извещало, что рейс из Внуково в Нальчик задерживается на 20 минут. Потом на полчаса. Потом на 45 минут… Дальше нервы у меня не выдержали, и мы стартовали. Всё-таки из обсерватории до аэропорта – час сорок пять по не всегда простой дороге… Далее ситуацию при помощи телефонных звонков в справочную аэропорта контролировала жена нашего водителя. Примерно через час после нашего выезда из обсерватории она позвонила на мобильник своего мужа и доложила: мой самолёт даже ещё НЕ ВЫЛЕТЕЛ из Москвы. Вот интересно, какими, мягко говоря, гадскими соображениями руководствуется авиакомпания, сообщая о задержке рейса на 20, да даже и на 40 минут?! Ведь очевидно, что задержка минимум впятеро больше, а самолёт в этот момент даже ещё не вернулся в Москву из первого своего утреннего рейса… Ну на хрена, скажите пожалуйста, так тупо врать?! Может, есть какие-то юридические казусы, которые позволят впаять авиакомпании иск, если она столь явно обозначит срок задержки рейса? Ведь, на мой взгляд, так называемое «позднее прибытие самолёта» – не является форс-мажорным обстоятельством. Пассажиров нашего рейса ни капельки не должно волновать, то самолёт задержался в предыдущем полёте, пусть даже где-то на том конце земли его тормознули тайфун, землетрясение или падение метеорита. Опаздывает тот самолёт – извольте приготовить другой – именно для таких случаев «неправильно составленного расписания». Но, нет, это я загнул. Чудес не бывает. Да и не экономично… Куда проще мариновать ни в чём ни повинных пассажиров и вешать им лапшу на уши поминутными задержками. Так вот 31 января 2013 года я вылетел из Нальчика вместо 16:15 по расписанию в 19:25. Вылетел почти спокойным и удовлетворённым. Во-первых, при регистрации я слышал разговоры, что нам сильно повезло. Вот позавчера самолёт отправился в Москву в 3:15. Ну да – следующего утра… Во-вторых, во время задержки я прекрасно пообедал в доме нашего гостеприимного водителя. Несколько беспокоило, правда, что по данным нальчикского аэропорта регистрация на рейс в Москве уже закончилась, а вот информации о том, вылетел самолёт или нет, из Внуково так и не сообщили! И не сообщали (а – не фиг, надоели!) вплоть до той самой минуты, пока лайнер не оказался в воздушной зоне контроля аэропорта Нальчик. Ну и в-третьих – во Внуково меня встретили на большой и комфортабельной машине и за полчаса доставили домой. Понятно, глупо задавать риторические вопросы типа, «почему у нас всё через задницу?» и в очередной раз цитировать незабвенного Виктор Степаныча Черномырдина (хотели как лучше, а…). Но смею уверить, что всем окрестным жителям (да и многим иногородним путешественникам вроде меня) жилось вполне прилично, когда в Минводах функционировала компания «Кавминводыавиа», а нальчан и гостей Кабардино-Балкарии возила «Эльбрус-авиа». Всё-таки надо в законодательном порядке обязать авторов всех реформ и нововведений регулярно пользоваться плодами своих усилий. Глядишь, и порядку станет больше, и перестанут наконец чинить то, что работает, а возьмутся за действительно проблемные места… 3. Небогатый набор Что же касается остальных направлений… Тут у меня набор не слишком богатый. Практически все маршруты начинались или упирались в Москву. По России дальше Челябинска/Екатеринбурга мне летать вообще не доводилось (куда там до моего друга-журналиста, сгонявшего молодецким делом аж до Южно-Сахалинска!). Если брать в расчёт СНГ, то здесь в моей копилке только относительно близкие Сухуми, Тбилиси и Симферополь, и более-менее отдалённый Ташкент (один полёт оттуда в Москву). Ну, были ещё Астрахань, Архангельск, Питер, Краснодар, Сочи, Казань, Ставрополь, Ростов. Последние две точки и то – по вынужденной посадке из-за хреновой погоды в пункте назначения… Да и всё, пожалуй. Не густо. Иные футбольные фанаты куда более подготовлены в смысле разнообразия своих маршрутов. Минуя же столицу, припоминается сходу разве что рейс Архангельск-Ленинград. Не бог весть какой набор у меня и заграничных рейсов. Многие россияне «среднего класса» за годы «свободы» тоже существенно превзошли мои скромные достижения. Даже с учётом того, что мне пришлось немного полетать по Америке. В сами Штаты я летал в Нью-Йорк (JFK), Вашингтон (Даллес) и Атланту, зато в качестве пассажира местных линий побывал в аэропортах Ла Гуардия (тот же Нью-Йорк), Нэшнл (тот же Вашингтон), Нью-арк, Альбукерке, Санта Фе, Миннеаполис, Цинциннати, а также Торонто и Монреаль в Канаде. В Европе я посетил аэропорты Хельсинки, Мюнхена, Рима и Парижа, в Азии – Анталии, Тель-Авива и Бангкока, в Африке – Туниса. Набор и довольно стандартный, и небогатый, а вот, поди ж ты, налетал в результате много… Некоторые иллюстрации к вышеизложенному приведены на страничке «Страны и аэропорты». Модельный ряд 1. Самолёты Какой-нибудь внимательный читатель (если таковые читатели вообще найдутся) строго спросит, а откуда автор так хорошо всё помнит? В подобном массиве данных легко по прошествии ряда лет заблудиться и для пущего куражу приврать. Не только (и не столько) в плане эмоциональном, но в первую очередь в плане фактическом – куда, когда, сколько, почём и на чём. Приврать легко, и, скорее всего, я это и делаю, но, как раз в плане эмоциональном. Аберрация, знаете ли, мышления. А вот за большинство фактов – зуб даю. Довольно давно я завёл себе файл, в котором уже больше 20 лет фиксирую ВСЕ полёты. Кроме тех, которые состоялись до моего прихода на работу в Институт ядерных исследований. Полёты ДО ТОГО я помню только примерно и поэтому так и говорю – видимо, наверно, скорее всего, за точность не ручаюсь. Помимо дат полётов в моём файле содержится информация, на каком именно самолёте я летал. Здесь, правда фиксируется не каждый рейс, а только тот, который либо выбился из традиции, либо привёл к освоению нового типа лайнера. Но начнём всё-таки с эпохи «до исторического материализма». В младенчестве (не столько по собственным воспоминаниям, сколько по свидетельству старших поколений семьи) я летал на ИЛ-18 и ТУ-104 (маршруты из Москвы в Челябинск и Астрахань). Где-то по дороге мне попался (или всё-таки не попался?) «младший брат» «сточетвёрки, ТУ-124. Ну вот помню, что летал, но куда и когда – не скажу (тот самый случай вероятного заблуждения). Та же ситуация с ЯК-40. Но здесь уверенность, что летал, почти стопроцентная. Скорее всего, из Архангельска в Ленинград или наоборот. Совершенно точно летал по этому маршруту на АН-24. Летал на нём ещё куда-то, но куда – не помню… Феноменальную трассу Архангельск – Верхняя Тойма освоил на ИЛ-14. Это было на весенние каникулы в 9-м классе, стало быть, в марте 1978 года. Несколько позже покорились мне советские авиалайнеры следующего поколения – ТУ-134, ТУ-154, ЯК-42, в который первый раз (см. главу «Городские самолёты») я попал не в аэропорту, а на ВДНХ аж в 70-е годы. И как, кстати, его туда впёрли? Не сам же долетел… Подняться же в воздух на ЯК-42 в качестве пассажира мне довелось только в 1990-м году, посредством рейса из Казани. На ИЛ-62, который, между прочим, мне почти ровесник (впервые поднялся в воздух через 30 дней после моего рождения, 3 января 1963 года) я полетел только в 1984 году, в ноябре. Из Ташкента. Притом, что выполнять рейс должен был ИЛ-86. Но не смог по техническим причинам вылететь из Москвы, и его пришлось в срочном порядке заменять на два ИЛ-62. Потом этот самолёт мне попадался уже на трассе Москва-Вашингтон – и тоже летал с посадкой в Шенноне. Ну не хватало его на беспосадочный рейс. Слава богу, хоть от Гандера отказались – в этом канадском полувоенном аэропорту только и обнаруживались брюхатые армейские транспортники да прожорливые отечественные ИЛ-86. Сам 86-й мне впервые достался в сентябре 1987-го – это я слетал в дебютный свой рабочий отпуск в Сочи и обратно. Салон ТУ-134 (ещё летают, хороняки!). Москва-Нальчик, Ютэйр, май 2012 г. Трансконтинентальный вариант родного аэробуса под маркировкой ИЛ-96 меня вёз в 1993 г. из Нью-Йорка (глава «Хорошо, что малый»), а затем, и пока в последний раз, в 2001 г. из Рима (см. иллюстрации). А про первый полёт на ТУ-204 у меня даже написана целая отдельная глава (см. ниже «Дебют нового лайнера»). Отсюда можно подводить итоги. Из советско-российских самолётов мне ни разу не попадались АН-2 и АН-10 (и, слава богу – в начале 70-х даже самые нерелигиозные пассажиры, садясь в него, молились: настолько часто этот гроб не долетал до места назначения в целости и сохранности). Не довелось слетать также на внушающем уважение (но не обеспечивавшем особого комфорта) ТУ-114 – не попадались настолько дальние маршруты, и, что особенно обидно, на ТУ-144. Но это уж воистину экзотика. Причём сверхзвуковая. Ныне российский авиапром пребывает в коматозном состоянии – и многие проекты так, похоже, и останутся проектами. Ведь новые лайнеры обещали почти все основные производители. Правда, конструкторское бюро им. Яковлева вообще махнуло рукой на пассажирские разработки. Не лучше и у остальных – до регулярных рейсов пока (?) не дожили ни АН-148, ни ИЛ-114 с ИЛ-118, ни даже ТУ-334, возможные перспективы которого довольно точно характеризуются одной цитатой из Сети: «хороший был бы самолет, не то, что SuperJet – у которого от шума и вибраций в салоне голова болит». Сам я на новом российском лайнере SSJ-100 не летал, но имею свидетельство друга, которому этот самолёт тоже понравился, мягко говоря, не очень. Именно по выше указанным причинам. «Да он, когда шасси выпускает, кажется, что это у тебя из живота шасси выпускают», – ещё одна цитата от очевидца. Видимо, всё-таки сложно фирме (ОКБ «Сухой»), заслуженно прославившейся великолепными военными машинами, без ущерба перейти на сугубо мирную продукцию. В своё время первые пассажирские самолёты Туполева переделывали из готовых бомбардировщиков. Военных предков имели и ТУ-104 и ТУ-114. Разумеется, эти аппараты имели и наследственные родимые пятна – неэкономичность, малый комфорт, недостаточную надёжность. SSJ -100, конечно, чисто пассажирский вариант, но конструкторские и производственные традиции ломать гораздо труднее. А ещё, к великому сожалению, этот самолёт умудрился потерпеть катастрофу, ещё толком не начав регулярные рейсы… Ну вы слышали, конечно, про историю в Индонезии. Престиж державы в данном случае – фигня, людей жалко. Да и понятно, что сам лайнер виноват не слишком. Хуже другое – «лучший лётчик-испытатель» (так формулируют в новостях) авиапроизводителя не справился с управлением. Пусть и в сложных и непривычных условиях. Ну и, пожалуй, самолёт МС-21 имеет шансы добраться до регулярных рейсов, а, значит, быть мною опробованным. Хотя в его участии принимают конструкторы ИЛа и ЯКа, основным производителем является новый игрок на этом поле – компания «Иркут». Когда МС-21 выйдет на трассы, а я займу, в нём кресло, предсказать сложно, но если вдруг чего – необходимые коррективы в данный текст внесу обязательно. От российских самолётов плавно переходим к иностранным. Первый же рабочий визит в США в 1991 году подарил мне целую палитру впечатлений. После бодрого, более чем 14-часового перелёта вприпрыжку по маршруту Москва-Шеннон-Гандер-Нью-Йорк на ИЛ-86, мы продолжили почти без остановки скачки по Америке. Из Нью-Йорка отправились в Сент-Луис, затем оттуда в Альбукерке. Возвращались домой мы тоже путями не совсем обычными. Для начала нас отвезли из Лос-Аламоса на север США на машине (это получилось почти 1500 км, но, как видите, обошлись без перелётов). Ближайший аэропорт в тех местах (несмотря на север, штат Южная Дакота) находился в городе Рэпид-Сити, откуда мы метнулись в Миннеаполис, и уж только потом в Нью-Йорк, причём в аэропорт Ла-Гуардия. И все перелёты по Америке мы совершали на разных лайнерах. За точную последовательность не ручаюсь, но, скорее всего, в таком порядке: Боинг-747, L-1011, DC-9, Боинг-757. 747-й, конечно, поразил размерами, даже ИЛ-86 явно уступал ему в масштабах. У L-1011 наличествовала необычная для нас компоновка движков: два под крыльями, один – встроен в хвост. DC-9 ничем не удивил – этакий американский ТУ-134, и по размерам и по внешнему виду. А вот Боинг-757 отличился тем, что невероятно круто набирал высоту – такое ощущение, что коленки оказывались после отрыва от взлётной полосы на уровне глаз. На 747-м я летал все лишь ещё один раз – из Израиля, в 2005. Это уже была новая модификация лайнера, с телевизорами, встроенными в спинки впереди стоящих кресел. Что и говорить – круто, только вот смотреть по этому необычному телеку тоже было нечего – прямо как по нашим домашним зомбоящикам. Авиателепрограммы были явно рассчитаны на «среднего обывателя» – ну, на того, который любит Пугачёву с Галкиным за компанию, но выбирает Путина. Ещё из американских самолётов мне попадались Боинг-727 и MD-88 – их я выделяю только потому, что в России они не летают. А так – ничего необычного. Неспециалист запросто может спутать 727-й с ТУ-154. А MD-88 – прямой наследник вышеупомянутого DC-9. Зато Боинг-737 и Боинг-767 уже давно стали у нас столь же распространены, как в былые голы «тушки» всех нумераций. Небольшие 737-е гоняют, как правило, внутри страны, хотя первый полёт на этом самолёте я совершил в Израиль в 99-м, а Боинг-767, будучи аппаратом дальнемагистральным, возил меня и в Таиланд, и из Канады, но есть на расстояния приличные. Хотя однажды подвернулся и достаточно близкий маршрут до Рима. Увы, пока не довелось (а было бы очень любопытно!) опробовать новейшие Боинги с номерами «три топора» (777) и 787. В 2000-м году мы полетели из Вашингтона в Торонто на малюсеньком самолётике мест на 50. Спустя некоторое время эта муха-цокотуха появилась и в России, например, на маршруте Москва-Нальчик (и много где ещё). «Мухой» оказался лайнер канадского производства «Бомбардир SRJ-200», хотя, наверное, тогда, в год миллениума, это была предыдущая модификация с номером 100. Ну и остаются европейские машины с литерой «А». Здесь у меня набор небогатый и, в общем-то, стандартный: 310, 319, 320, 321. Притом что три последних самолёта – практически родные братья. Первым из компании «европейцев» (в 2000 году, полёт Москва-Вашингтон) был именно А-310. Прочие «А» меня возили, как и полагается, в Европу (впервые в 2004 году – в Рим и Париж), но к концу десятилетия эти лайнеры появились и на внутрироссийских трассах. Например, из Питера в Москву в 2009-м я как раз летал на А-319. То есть получается, я не поднимался на борт А-300, А-330, А-340 и А-380. Сейчас пыл первооткрывательства уже поутих, и новые самолёты осваивать не так волнительно, но слетать на том же А-380 (самый большой лайнер в мире) я бы, конечно, не отказался. Интересно же, чёрт возьми! Картинок самолётов я здесь не размещаю – весь интернет к вашим услугам. 2. Компании Этот раздел вполне смотрелся бы и в главе «Времена и нравы». Ведь раньше всё было совсем не так. А именно – на всю страну имелся один «Аэрофлот». Большой такой. И размерами этой авиакомпании принято было гордиться так же (и с теми же основаниями – в смысле при полном отсутствии оных), как территорией страны в квадратных километрах. Другими авиакомпаниями можно было попользоваться только за границей. И то далеко не всем, а лишь специально обученным товарищам. В такие «специально обученные» я попал на самом излёте существования СССР, в мае-июне 1991 г. Из Москвы до Нью-Йорка мы долетели, как и полагается незабвенным «Аэрофлотом». Далее были рейсы в Сент-Луис и Альбукерке. И тот, и другой полёт выполняла компания TWA (Trans World Airlines), только самолёты были разные. А вот, какими перевозчиками мы пользовались на обратном пути, на маршруте Рэпид-Сити-Минеаполс-Нью-Йорк, я толком не запомнил. Кажется, минимум один раз там присутствовала компания North West. Как тогда выяснилось, в Штатах вообще прямые рейсы через всю страну редки. Как правило, города центральной части США (Миннеаполис, Цинциннати, Денвер, Даллас, Сент-Луис и прочая-прочая) используются как пункты пересадок. Но не потому, что у американцев нет лайнеров, способных без посадки пересечь страну, а потому, что так экономически целесообразно. И очень часто аэропорты пересадок являются единоличной вотчиной какой-нибудь одной крупной компании. Так, поле аэродрома Сент-Луиса в 1991 году буквально пестрило красно-белым – цветами той самой TWA. А вот в Миннеаполисе большинство самолётов принадлежало серебристо-синей North West. Моя первая иностранная авиакомпания. Чуть выше упомянут именно и этот тип самолёта. У нас же, при развале Союза на мелкие кусочки «Аэрофлот» последовал тем же путём. Отделения некогда единой компании стали самостоятельными фирмами. Как правило (особенно поначалу), они дробились по строго территориальному признаку, ну и названия приобретали соответствующие. В них указывалась принадлежность к городу или региону и добавлялся (спереди или сзади) кусочек, символизирующий воздух, полёт или направление. Так появились «КавМинводыАвиа», «Уральские авиалинии», «Красэйр» и далее по списку. Наиболее крупный и один из первых конкурентов «Аэрофлота», разумеется, взял себе название межрегиональное и даже, можно сказать, интерконтинентальное: «Трансаэро». Услугами всех перечисленных фирм мне с разной степенью удовольствия приходилось пользоваться. Постепенно авиакомпании всё больше вписывались в условия диковатого российского капитализма – то есть, сливались, дробились, банкротились, передавались по наследству, менялись названиями. Так внуковский авиаотряд логично стал «Внуковскими авиалиниями», которые работали так «хорошо», что были изгнаны в Домодедово, где сначала превратились в компанию «Сибирь», а теперь и в S7. «КавМинводыАвиа» потихоньку начали пользовать не только родной аэропорт, но и Ставропольский, а также на постоянной основе летать, например, из Москвы в Норильск. Между прочим, неплохая была компания: за всё время существования – ни одного лётного происшествия с человеческими жертвами. Однако ж показалась кому-то недостаточно крупной, и исчезла во время кампании по уничтожению мелких и «ненадёжных» перевозчиков после катастрофы под Ярославлем с тамошней хоккейной командой… Единственным недостатком «КавМинводыАвиа» можно было признать отсутствие у неё импортных самолётов и, похоже, сознательной политики отказа от них. Что не мешало минераловодцам держать приличное качество сервиса и приемлемый уровень цен. То есть экономической целесообразностью в решении убрать с дороги «КавМинводыАвиа» и не пахло. Здесь вам не Америка. Так же исчез и ещё один «мой» перевозчик – нальчикская компания «Эльбрус-Авиа». Ну этим-то, с их парой-тройкой ЯК-42, точно ловить было нечего. Теперь Нальчик из «местных» обслуживают соседи с обеих сторон: с запада «Авиалинии Кубани», с востока – «СарАвия» (иными словами, бывший саратовский филиал «Аэрофлота»). Как и полагается, северный город Архангельск окучивает компания с характерным название «Нордавиа». Но все «региональные перевозчики» столь скромны – некоторым удалось раскрутиться на всю Россиию. Типичный пример – «ЮтЭйр», летающий практически по все стране. Неплохо поднялись, и «Якутия», и «Владивосток-Авиа», и некоторые другие конторы. Та же «ДонАвиа», позиционирующая себя наследницей минераловодских авиаторов, неплохо пристроилась под по-прежнему просторным крылышком «Аэрофлота». Но подчёркиваю – мой обзор отнюдь не претендует на всеохватность. Здесь я перечисляю только те компании, которыми сам летал. Кого тогда ещё можно вспомнить из наших? Разве что «Россию». Ну ещё чартерных перевозчиков типа «Атлант-Союза» или Red Wings, которые возили меня в зарубежные отпуска… А вновь возвращаясь к иностранцам, стоит упомянуть все основные компании стран, куда я летал. «Дельта» и почившие в бозе ПанАмерикан» и «Алиталия», «Люфтганза», Air France и наоборот, British Airways, израильские «Эль Аль» и «ИсрЭйр»… Да и всё, пожалуй. Hard live Несколькими абзацами выше я упомянул городок Рэпид-Сити, Южная Дакота. Глушь несусветная, отчаянная американская провинция. Но при этом в окрестностях городка, во-первых, располагается знаменитый памятник Great Faces (физиономии 4-х американских президентов, вырубленные в скалах), а во-вторых, тут же находится музей американских ВВС. Не знаю уж, единственный и главный или нет, но мы там побывали. Для мальчиков – весьма увлекательно и познавательно: много-много красивых игрушек. При музее – аэропорт (или наоборот?), говорят, при большом стечении народа некоторые экспонаты музея поднимаются в воздух. Летающих экспонатов мы не видели, зато имели честь наблюдать в деле настоящий американский военный самолёт Blackbird, SR-71, совершавший тренировочные полёты. Настоящий «Чёрный дрозд», очень впечатляющая машина. Причём поначалу, мы подумали, что у «дроздов» где-то рядом гнездо, когда эта птичка третий раз загудела над нашими головами. Но оказалось, что это один и тот же самолёт отрабатывает какие-то манёвры по заходу на посадку и пролёту над полосой аэродрома-музея. Ну и отдельным экспонатом показалась служительница музея – настоящая стопроцентная американка. Белая и дебелая, на редкость доброжелательная тётя, говорившая, казалось, держа во рту шарики для пинг-понга – настолько невнятно и настолько пухлые и румяные у неё были щёки. Конечно же, тётя спросила, откуда мы. Moscow ей не сказало абсолютно ничего, Soviet Union – заставил недоумённо приподнять брови и даже слегка задуматься. И только на Russia она отреагировала соответственно и непосредственно: Wow!!! Russia!!! Perestroika!!! Gorbatchov!!! И тут же понижая тон и с искренним участием: «I hear you have hard live there…» «Чёрный дрозд» в полёте Задержки и залёты 1. Пиво в Сухуми Однако сдвинемся вновь назад по оси времени, в те времена, когда задержки и переносы авиарейсов были столь привычным явлением, как очередь за колбасой или отсутствие пива в магазине. Должен уточнить, что если исключить несчастные «Внуковские авиалинии», то за последние лет 10 по большому нас задержали только два раза. О первом случае, в котором задержка рейса была лишь малой, хотя и впечатляющей частью наших приключений, я расскажу в отдельной главе. А в 2004-м поиздевались над пассажирами, что характерно, тоже «авиалинии», только «Красноярские», и был это «отпускной» чартер в Тунис. Туда задержали на 4,5 часа, лишив законно полагающегося ужина в отеле и даже не извинившись, обратно на 2,5, заставив полночи маяться в аэропорту всех встречающих. Другие проблемы, связанные с тем полётом в Тунис, я осветил в главе «Туалетный хит-парад». Но, ясный пень, чартеры – особь статья и к данной главе отношение имеют самое косвенное. Я говорю только о регулярных рейсах. Бывало, конечно – приезжаешь в аэропорт Минвод, а там такой туманище, что с земли не видно хвостового оперения самолёта. Тут уж роптать грех: у природы нет плохой погоды. Взлететь-то можно, но для начала надо, чтобы самолёт прибыл из Москвы. Иногда лётчики всё-таки рисковали и пускались в путь, но вот где он закончится, приходилось только гадать. Так, вылетая из Москвы, в случаях «сложных метеоусловий в аэропорту назначения» мы побывали в Ростове, Ставрополе, Адлере и Сухуми. К сожалению, сложные метеоусловия случаются в основном в период с ноября по март, а ведь в Адлере пляж в 10 минутах езды от аэропорта, и совместить приятное с неприятным нам так и не удалось. А вот в Сухуми господам учёным нравилось вне зависимости от времени года на дворе – там практически в любой сезон, даже в аэропорту продавались баснословно дешёвые по нашим понятиям и невероятно вкусные мандарины. А в конце 80-х, в самый разгул идиотского сухого закона, абхазские воздушные ворота без проблем торговали вполне приличным (или на безрыбье и рак казался рыбой?) разливным пивом. Помнится, туда мы полетели после трёх безуспешных попыток ИЛа в тумане нащупать колёсами минводскую взлётную полосу. Но вдоволь поплутав в плотной молочной пелене, лётчики не стали уподобляться польскому борту №1 и от греха рванули через Кавказский хребет. Над горами издевательски светило солнце, самолёт для 20-минутного полёта не стал забираться на стандартную 10-километровую высоту, и самый большой хребет Европы наглядно демонстрировал пассажирам своё величие в максимальном приближении. Славно потусовавшись в гостеприимном Сухуми, очередную попытку с воздуха овладеть Минводами мы встречали уже в полной темноте и находясь под изрядным пивным наркозом: не столько трепетали в преддверии сложной посадки, сколько прикидывали, когда бежать в сортир – в самолёте или потерпеть до прибытия. За иллюминаторами всё равно ни зги не было видно, молочная пелена стала кофейной, но приземление вполне благополучно свершилось с первого раза… 2. Рубка хвоста кусочками Но погодные условия дело одно, а вот отсутствие и неприбытие самолёта – совсем не проблема несчастных пассажиров. В авиакодексе вроде как даже присутствует статья, по которой клиент имеет право вчинить иск нерадивому перевозчику. На деле же, как водится, гладко было на бумаге, да забыли про бюрократические овраги, помогающие авиаторам выходить сухими из воды. Для начала рейс должен быть задержан не менее чем на 4 часа и без влияния форс-мажорных обстоятельств. Но ведь ничто не мешает самые обыкновенные разгильдяйство и нераспорядительность объявить форс-мажором, благо пассажир от греха (что, в принципе, правильно!) к внутренней авиационной кухне не допущен. А буде допущен, то, боюсь, многие просто зареклись бы летать, убедившись, что и в этой области нашей многострадальной жизни царит такой же бардак, как и везде. Но странно было бы иначе! В качестве первого препятствия на пути исков своих клиентов авиакомпании внедрили практику, описываемую в смежной области как облегчение страданий кота рубкой его хвоста маленькими кусочками. То есть НИКОГДА, даже априори зная, что нет никаких шансов в ближайшем будущем (скажем, сегодня) отправить пассажиров по назначению, авиакомпании рейс не отменяют. Они его задерживают. Часа на два, на три, не больше. Но раз 5-6, как минимум. И пассажиры, большинство из которых могло бы спокойно разъехаться по домам, толкутся в аэропорту, выслушивая объявления диктора сначала с надеждой, а потом сопровождая их всеми доступными кругозору и образованию проклятиями. Однако подобная практика, во-первых, юридически обоснована, во-вторых, как часто случается на Руси, за время рубки хвоста вдруг случаются всякие чудеса. Например, с левого денежного рейса куда-нибудь в Анголу возвращается вожделенный самолёт, который ждали послезавтра. Или то ржавое корыто, на которое давно махнули рукой, неожиданно удаётся вернуть к жизни благодаря героическим усилиям техников авиакомпании. Сошлись, что называется, в цене долото с какой-то матерью. 3. Краснодарская вода из-под крана Помню, как в одна тысяча девятьсот восемьдесят первом году от Р.Х. летели мы отдыхать на юг с тургруппой по путёвке. Путь лежал из Архангельска через Москву в Краснодар. Первый этап мы миновали вполне благополучно, хотя и задержалась на старте минут на 40, гадая, как теперь успеем на рейс до Краснодара, если до него остаётся примерно полтора часа и переезд из Шереметьева во Внуково. Руководитель группы, впрочем, успокоил, созвонившись в Москве с кем надо, дескать, без нас, составляющих не менее 50% пассажиров краснодарского рейса, самолёт не улетит. Мы, дурни, верили, хотя в моей практике случалось по-разному, причём, вне зависимости от количества отстающих пассажиров. Ну а тогда, тем не менее, нервов хватало, поскольку ещё минут на 10 задержался встречавший нас автобус, а этих десяти минут хватило, чтобы наиболее любопытные и безответственные тётки успели потеряться в аэропорту. Хотели эти холмогорские коровы, видите ли, полизать знаменитого московского мороженого! Ну и заодно исследовать возможность добраться до Внуково на общественном транспорте. Счастливых обладательниц мороженного встретили неласково, сойдясь на том, что им всё-таки следует дать шанс самостоятельно совершить трансфер в пункт назначения и заодно познакомиться с кровожадными московскими таксистами, бомбилами и маньяками. Наша молодёжная компания особо напирала на маньяков, справедливо, впрочем, полагая, что даже маньяки не столь неразборчивы в жертвах. В общем, когда мы тронулись, от полутора часов форы остался час – по моим прикидкам мы должны были как раз успеть трогательно помахать ручкой выруливающему на взлётную полосу краснодарцу. Что интересно, долетели мы (хороший был автобус – «Икарус», и водила отчаянный, и пробок в те времена, даже на 4-рядной МКАД не придумали) минут за 50, и, как выяснилось, спешили зря. Рейс с 10 утра задержали до 12:30 – у всей группы нашлось время не торопясь насладиться московским мороженным, благо, на улице стояла хорошая погода, градусов 30, не меньше. В здании аэропорта, впрочем, было и того круче. Как-то в тот горячий летний денёк полёты не задались, и народу тусовалось – тьма! Кстати, кондиционеры в аэропорту в то время считались для нашего холодного климата излишней роскошью. Короче, внутри было не только тесно, но и тепло, и м-м-м… благоухало! Два часа мы кое-как потерпели: благо всё хорошее – море, фрукты, девушки – ожидалось впереди. Но лиха беда начало. С 12:30 время отлёта сместилось на 15:00, потом на 17:30, потом начался бунт. Разумеется, бунтовал не только наш рейс. У «дежурного начальника аэропорта» бушевал стихийный и, разумеется, несанкционированный митинг. (Времена-то какие стояли – санкционированные митинги тогда бывали только 1-го мая и 7-го ноября!). Вообще, «дежурный начальник аэропорта» (ДНА) – фигура крайне интересная, можно сказать, загадочная и трагическая. Такое ощущение, что он ни хрена не знает помимо того, что знает справочная. В крайнем случае, из этих ДНА могут получаться отличные партизаны: если они и знают что-то по существу, то ничего никогда пассажирам не выдадут. Даже под пытками. Весь мой опыт общения с ДНА свидетельствовал: их главная задача заключается в том, чтобы умиротворять беснующуюся толпу, зараженную жаждой полёта, и удерживать её от экстремизма, типа похода «не к дежурному, а самому настоящему начальнику!» или самозахвата самолёта для «оказания движения в требуемом направлении». Между тем, часам к 8 вечера, именно к захвату самолёта и склонялись пассажиры нашего краснодарского рейса – просто не находилось другого выхода. Тот аппарат, что должен был лететь в Краснодар, так и сгинул где-то в окрестностях Воркуты – не то сломался, не то пленён снежным бураном. Один плюс – не разбился, и, по слухам, обошлось без человеческих жертв. Жертвы могли случиться во Внуково – или среди озверевших пассажиров, или среди лётного и обслуживающего персонала. Надо отдать должное сотрудникам Внуково, жертв они не желали, или, вернее, надеялись, что без них обойдётся. Потому что тот самолёт, который, в конце концов, решили отправить в Краснодар, собирали буквально из подручных средств прямо у нас на глазах. Особо впечатлила ржавая проволочка, которая трогательно придерживала какую-то, видимо, очень важную деталь на крыле. А нам уже было до звезды – лишь бы лететь прочь из этой многолюдной, жаркой, вонючей и негостеприимной столицы. И мне в том числе, несмотря на самый разгар аэрофобии. Но главный прикол заключался в том, что для древнего ИЛ-18, уже почти списанного в московском регионе, требовался специально обученный экипаж, ещё помнящий, как управлять телегой с винтами. Экипаж тоже подобрали на улице и тоже на глазах нашей группы, толпившейся практически на лётном поле и отказывающейся вернуться в здание. Какой-то видный аэропортовский чин перехватил весёлую компашку пилотов, только вернувшихся с рейса, и принялся уламывать на сверхурочную работу всеми доступными методами. Лётчики, не въехав в серьёзность положения, отказывались сначала со смехом, потом с раздражением, а в качестве апофеоза командир экипажа, типичный горячий джигит (потом оказалось – грузин), едва не жахнул форменной фуражкой о раскалённый за день бетон аэродрома: «Нэ полечу, да-а-а!!! Я лучче эту бандуру в ближайший лэс уроню, но в Краснодар, слюшай, нэ полечу!!! Налэтался сэгодня по самые уши!!!» Полетел, как миленький! Не сразу, правда. То ли забыл, как пользоваться этим типом самолёта, то ли сам старичок-самолёт размышлял, а стоит ли куда-то дёргаться. Между загрузкой пассажиров и взлётом прошло не меньше полутора часов. Несмотря на вечер, солнце, почти скатившееся к горизонту, грело ещё будь здоров. Впрочем, оно поработало над герметичным железным ящиком и днём – в салоне царила натуральная баня. Подставленную под подбородок пригоршню пот заполнял за считанные минуты. Не менее несчастные бортпроводницы могли предложить клиентам разве что тёплой воды – в те годы пассажиров на рейсах 2-часовой продолжительности не то, что разносолами не баловали – даже газировкой обделяли. До сих пор во мне тлеет уголёк подозрения, что ту тёплую воду стюардессы брали прямо из-под крана в туалете. Тогда об этом мы почему-то не задумывались. Нормальная температура в салоне установилась, видимо, только самотёком – после набора крейсерской высоты. За бортом было -46, и, слава Богу, что в отличие от не работавшей вентиляции, система подогрева удерживала в самолёте приемлемую температуру. В остальном, долетели мы на ревуще-звенящем от напряжения корыте без приключений, приземлились образцово – спасибо сердобольному командиру-грузину и его отважному экипажу. И отдохнули в Архипо-Осиповке классно…
	Часть той самой группы из Архангельска, которая застряла в Москве, но всё-таки долетела до Краснодара, а потом отдыхала в Архипо-Осиповке. На фото НЕ присутствуют те тётки, из-за которых мы так нервничали в Шереметьево – они в нашу молодёжную компанию ну никак не вписывались. Автор материала сидит ровно в центре.
4. Проход через прилёт и далее везде *** Как и везде, в авиапутешествиях случаются различные, но безобидные казусы. К примеру, как-то раз во Внуково, на стене одного из накопителей для пассажиров мы обнаружили следующее замечательное объявление: «Проход экипажа через прилёт». Как говорится, no comments. *** Из той же серии – объявление по громкой трансляции: «Пассажиры, опоздавшие на посадку, к полёту не допускаются». *** Забавно слышать объявление о том, что рейс в Сочи (из Москвы, на минуточку!) выполняет авиакомпания «Якутия». По дороге им, видимо… *** Однажды во Внуково я в течение регистрации несколько раз прослушал по радиотрансляции так называемую «социальную рекламу». В ней бодрым, но участливым тоном напоминали присутствующим о том, как важно ПЕРЕД отправлением в путешествие выключить дома все электрические приборы. Интересно, имелись ли среди пассажиров столь забывчивые персоны? И были ли те, кто, вспомнив об оставленными включёнными утюге или плите, рванули домой с горящими билетами на руках их обесточивать? *** Летали мы несколько месяцев подряд с одной дамой-коллегой. Такая вся возвышенная, поэтическая натура. Глядя в иллюминатор на вечереющее небо, она вспомнила стихотворную строчку какого-то своего знакомого, непризнанного, но, разумеется, гениального поэта. Вспомнила и процитировала неоднократно, каждый раз восклицая: ну правда же красиво?! Правда же, точно?! Правда же, так оно и есть на самом деле?! Строчки были следующие: Качает сонный самолёт Заката полосу... Ну что я мог сказать? Полоса заката (розовая с синим) за окном наличествовала. Самолёт не только качало, но и потряхивало в турбулентных воздушных потоках. Часть народу в салоне действительно дрыхла, некоторые даже храпели. И именно в тот раз с нами летел ещё один товарищ. Человек необычайных способностей, но такой же неорганизованности. Например, он забыл о факте нашей командировки, и выцепили мы его из дому (а точнее – непосредственно со спального места) буквально за несколько часов до рейса. Самолёт вылетал в 18:40. Товарищ ещё спал примерно в 14:30. И спал не просто так. Уже в самолёте, поднятый с постели, частично разбуженный, но до конца так в себя и не пришедший, он сообщил, что обед (в смысле, полётный рацион питания), по его мнению, несвежий и просится наружу. Ага, подумал я в тот момент – это сугубо по анекдоту: «от фанты я блюю». Уж не знаю, дошёл у коллеги процесс отторжения пищи до логического завершения или нет – за дверями туалета я отследить его не мог. Зато, когда я сам посетил это заведение, ситуация (гениальные стихи неизвестного поэта и мучения выдернутого из постели физика) сложилась в абсолютно закономерный стихотворный паззл: Качает сонный самолёт Заката полосу... (с) С обеда в кресле Икс блюёт А я в сортире ссу... Икс – научное обозначение коллеги-физика. У коллеги фамилия односложная, и придумать другой термин, чтобы сохранить его инкогнито, довольно сложно. *** Самый ранний рейс из Минеральных Вод в Москву – в 6:40 утра. Впрочем, в 7:30 тоже не поздно. К тому же очень часто люди едут на эти рейсы издалека. Мне, например, чтобы попасть на рейс чуть выше упомянутой «Якутии» (который в полвосьмого), надо прибыть в аэропорт не позже, чем в 6:50. Берём небольшой запас по времени и, принимаем за факт, что 190 км от пос. Нейтрино до аэропорта Минеральные Воды в среднем осваиваются за 2,5 часа. То есть, выезжать надо в 4 утра, а вставать – ещё минимум на полчаса раньше. Короче, в самолёте здорово хочется спать. А самолёты в этих ранних рейсах нередко бывают полупустые. Можно расположиться лёжа сразу на трёх свободных креслах в ряду и прикемарить по-взрослому. Прилетаем как-то в Москву «якутской утренней лошадью», народ уже готовятся выпускать из салона на волю – и тут я в одном из передних рядов обнаруживаю молодую дамочку, явно из туристов-альпинистов-горнолыжников. Дамочка дрыхнет без задних ног (в смысле, практически выставив их в проход, головой к иллюминатору) даже, когда рейс фактически закончен. Я деликатно трогаю её за коленки. Чтобы разбудить, разумеется. Деликатно – не получается. Трясу энергичнее. Дамочка пробуждается, садится, мотает головой с патлатой, растрепанной причёской, а в заспанных глазах – ни капли понимания того, что происходит. И обстановка для неё непонятная, и мужик какой-то незнакомый, неизвестно с чем пристаёт. – Прилетели, – говорю ей. – Куда?! – в ужасе откликается она. Ближайшие пассажиры (свидетели диалога) и подоспевшая мне на помощь стюардесса своим громким и жизнерадостным смехом довольно быстро вернули соню в реальность. *** Летим однажды на ТУ-204, сидим в первых рядах – до кабины пилотов рукой подать. Разносят корм. Первым делом несут пайку «водителям кобылы». Стюардесса стучится в запертую дверь кабины, даже говорит что-то вроде пароля (безопасность превыше всего!). Дверь открывается, нашему взору предстают оба пилота (в ТУ-204 лётчиков всего двое), плотоядно и радостно потирающие руки в предвкушении обеда. Пилоты дружно сидят лицом к нам, спиной к движению. Самолёт со скоростью более 800 км/час мчится незнамо куда совершенно самостоятельно. Сквозь лобовое стекло отчаянно голубеет небо, между пилотами прекрасно видны чуть шевелящиеся педали и штурвал… Нет, я, конечно, понимаю, автопилот, то-сё… Но ощущение некоторой неуютности всё же возникло. *** Конец 90-х. Декабрь. Возвращаемся домой из Минвод. Двое мужичков и одна дама. Самолёт задерживается безбожно – должен вылететь днём, а на дворе уже часов 9 вечера, а он «вот-вот приземлится». Пока прилетит, пока соберётся обратно – есть шанс опоздать на всякий общественный транспорт в Москве. (Тогда нас на персональных машинах ещё не возили, а на такси – жаба душила ездить). Маемся мы изрядно – ещё бы, в аэропорту кукуем часов 7, не меньше. Наша дама тоже не находит себе места и убегает на 2-й этаж «встречать самолёт». Мы её напутствуем – типа, посмотри, что прилетит. Это важно – хочется после стольких мытарств лететь на комфортабельном ИЛ-86, а не на «замене типа самолёта». Нашли, кого спрашивать (классический разговор с женщиной по поводу техники: «вон наш друг на машине – а какая машина? – зелёная!..). Так и эта (а летала-то, дай боже, да и просветили мы её, какие могут быть варианты самолёта, и чем они отличаются) – возвращается и говорит: с 4-мя моторами, но не «ИЛ». Теряемся в догадках – Боинг-747, что ли, явился по наши души? Да нет… Оказался обычный ИЛ-86. Сели во Внуково хорошо заполночь и до первых автобусов сидели в аэропорту. Правда, летели в исключительном комфорте – в самолёте я насчитал порядка 40 пассажиров (на 350 мест). Похоже, что большинство местных пассажиров перенесли полёт на следующий день – таковых мы встречали около касс во время многочасового ожидания. Пустой самолёт – зона повышенной комфортности. Коллега любезно разрешил размещение своего фото в моём произведении. То взлёт, то посадка И вообще, что ни говори, а удачная посадка – дело большое. Можно сказать, жизненно важное. Недаром у авиаторов едва ли не главный тост за то, чтобы количество посадок было равно количеству взлётов. Как известно, на машине ездить куда опасней, тем не менее, полёт – предприятие мистическое. На машине-то – вот оно, всё рядом, всё родное, земля под колёсами, такие же машины кругом, а в небесах?! Я нашёл для себя персональный способ поддержания душевного равновесия: пилоты, поди, тоже в большинстве своём не камикадзе, не имеют цели лично тебя угробить, и парашютов при себе не держат *. Так что поборемся! И всё равно каждый взлёт, пока лайнер подпрыгивает на воздушных ухабах, просаживается, убирая закрылки, сваливается на крыло в поисках нужного курса, я встречаю влажно-липкими ладонями и насосом под ложечкой. Умиротворение наступает минут через 5 после начала полёта, когда аппарат, как правило, начинает вести себя спокойно. Куда спокойней, чем тот же автомобиль на хорошей трассе. * - несколько печальных событий последних лет сильно поколебали мою уверенность. Иногда создаётся впечатление, что именно пилоты – и именно камикадзе. То ребёнку дадут порулить (А-310 упал под Новокузнецком), то в темноте верх с низом попутают (армянский Боинг в Сочи), то с пьяным штурманом с размаху на шоссе вместо полосы грянутся (ТУ-134 в Петрозаводске), то своего дурака-президента до смерти испугаются (польский борт №1 под Смоленском), а то и вовсе – при взлёте отчаянно будут жать на тормоза, чтобы угробить целую хоккейную команду… Совершенно точно, что в таких случаях для людей за штурвалом угроза неотвратимого наказания оказывается куда более неприятной и реальной, чем страх перед смертью. Буквально следом подоспело ещё одно свидетельство – катастрофа АТР-42 в Сибири. Неправильно, конечно, всё вешать на мёртвых, но, судя по всему, опять вмешался человеческий фактор. Нет, техника тоже подкачала, самолёт сам вышел из повиновения, и спасти его, пассажиров (да и себя, в конце концов!) пилоты так и не смогли. Но почему они не настояли на противообледенительной обработке машины? После многочасовой стоянки в аэропорту под мокрым снегом… Камикадзе, чесслово! Опять понадеялись на авось и своё мастерство? Авось не прокатил, впрочем, и мастерства оказалось явно мало – до самого КОНЦА пилоты даже и не разобрались, в чём дело. Да если бы и разобрались – справились ли? Известно, например, что устами младенца глаголет истина. И как-то раз, на трассе Москва-Тель-Авив, мой, тогда 4-летний отпрыск, понаблюдав за статичной картинкой в иллюминаторе и поёрзав на устойчиво висящем на высоте 10 км кресле, деловито предложил: «А чё мы так скучно сидим-то? Вон специально для этого запасной выход есть, пойдём по крылу погуляем!» Боюсь, сынуля не поверил моим сумбурным объяснением, что, мол, наше сонное покачивание в небесах только видимость. А на самом деле мы мчимся, рассекая разреженный воздух, так, что практически обгоняем рёв собственных моторов. Единственным разумным аргументом против гуляния по крылу для предприимчивого чада явно осталось своевременное объявление стюардессы о том, что температура за бортом далеко за -40. «Это холоднее, чем зимой? – всё тем же бизнес-тоном осведомился сын. «Раза в три! – облегчённо подтвердил я, – а у нас с собой никаких тёплых вещей нету». Не брали. Зачем они летом в Израиле-то… Практически то самое крыло. Маршрут точно тот же, небо ничуть не изменилось. Такое же безмятежно-красочное. Правда, прошло 9 лет (снимок 2003 г.) и вместо ИЛ-86 летим на Боинг-737. Между прочим, знание особенностей поведения каждого воздушного судна добавляет уверенности в себе. Я неоднократно наблюдал, как многие пассажиры меняются в лице и судорожно хватаются за подлокотники кресел, когда спустя пару минут после взлёта ТУ-154 вдруг начинает ощутимо под тобой проваливаться. А делов-то всего, что это ТУ полностью спрямляет с крылом мощные закрылки, при старте отваленные поперёк и спереди, и сзади едва ли не на 90 градусов. При посадке же, где-то минут за 7-8 до земли – наоборот загибает их обратно. Закрылки действительно мощные – самолёт настолько резко теряет скорость, что вынужден прибавлять тяги в двигателях. Тем не менее, торможение ощущается, но, конечно, не так, как на самолётах поменьше. Разок мне довелось летать на ИЛ-14 – такой, знаете, небольшой, мест на 30, двухмоторный агрегат, даже не турбинный, а с движками внутреннего сгорания. И ведёт себя этот самолёт, как машина, еще в воздухе тормозит так, что с кресла стаскивает. Короче, на любом самолёте надо пристёгиваться, и вообще слушаться экипаж – плохого, во всяком случае публично, не посоветуют. У ТУ-154 причуды были даже на земле – «ввиду особенностей наземной центровки самолёта». Поэтому пассажиров загружали сначала в передний салон, а затем в задний. Порядка при посадке, для большинства путешественников являющейся испытанием если не экстремальным, то достаточно редким, это, разумеется, не добавляло. Соответственно и высаживаться счастливчикам, доставленным к пункту назначения, предлагалось в обратной последовательности: «сначала выходят пассажиры второго салона, начиная с задних рядов, и только потом, по приглашению бортпроводниц, выходят пассажиры первого салона». Если пассажиров первого салона ещё можно было как-то сдержать – встав перед ними, как Матросов перед амбразурой, то где вы в нашей стране видели людей, готовых безропотно пропустить вперёд себя находящихся сзади?! Короче, второй салон эвакуировался вполне стихийно и почти всегда в том же порядке, в котором и рассаживались в креслах. Но самое для меня удивительное, что проблемы с наземной центровкой ТУ-154 (у всех самолётов поголовно!) моментально куда-то испарились, как только там появились салоны первого класса. В эти салоны, как и полагается в обхождении с дорогими гостями, пассажиров грузят непосредственно перед самым вылетом, подвозя на отдельном комфортабельном транспорте. Задний салон к этому моменту уже забит, и – ничего, случаев опрокидывания «тушек» на чрезмерно удлинённо-утяжелённую задницу анналы не зафиксировали. У ИЛ-86 – свои заморочки. Взлетает этот монстр на форсаже: двигатели убедительно ревут, а минут через несколько форсаж убирается. И (по контрасту, особенно в передних салонах) наступает тишина – тоже, знаете ли, на неподготовленного человека действует впечатляюще. Или вот взять американцев – известных борцов за права человека. Самолёты в их понимании должны не шуметь. Сразу вспоминаешь Хоттабыча, которому очень понравилась удобная и быстроходная стальная птица, разве что досаждала своим шумом. Хорошо хоть успели убедить не в меру инициативного старика, что бесшумно самолёты летать вряд ли когда-нибудь научатся… Но вернёмся к нашим баранам. К американцам. Кой чёрт их толкал строить свои дома на траверсе аэропорта – вопрос другой, но, взлетая с одной из полос крупнейшего нью-йоркского заведения JFK, лайнеры сразу после взлёта вынуждены закладывать крутой вираж, дабы не страдали права и уши живущих внизу самых свободных граждан в мире. Стоя у стеклянных стен здания аэропорта в ожидании своего рейса, мы не без удовольствия наблюдали эту удивительную картину, позабыв (или не сообразив?) проэкстраполировать ситуацию на себя. Внутри самолёта всё это приключение ощущалось с гораздо большей степенью драматичности. Могучий ИЛ только-только оторвался от гостеприимной американской земли, как безудержно завалился влево. Я как раз сидел у окошка левого борта и был уверен, что сейчас наше крыло вспашет поле в окрестностях взлётной полосы. Оказались, однако, в самолёте и те, кто не отделались одним лёгким испугом: дорога-то предстояла неблизкая (ИЛ-86 в 90-х годах летел до Москвы с двумя посадками в сумме 14-15 часов), так что требовалось срочно откупорить и налить… Из полных стаканов, взятых в руки, жидкость выливалась сначала влево, потом, в соответствии с законами земного тяготения, позиции самолёта относительно центра притяжения и попыток перепуганных рук понять и предупредить всю эту сложную физику – вправо. Посуда, не находившаяся в руках, вела себя ещё беспокойней. И, ясное дело, жидкость, которой успели дать волю, будь то в тесной бутылке или вольном стакане, весело разбежалась по салону, воссоздав неповторимый аромат салуна на Диком Западе. После испуганно-задушенного хорового вздоха, сопроводившего крутой вираж, в салоне (как раз для лучшей слышимости прибрали форсаж!) ещё долго раздавались малоцензурные комментарии в адрес «Аэрофлота» и всех его присных. Хотя, понятно, что именно «Аэрофлот» был меньше всего виноват… В последние годы российский авиапром сильно сдал свои позиции, и всё больше на наших линиях импортных аппаратов. Что, в общем-то, логично – боинги и аэробасы в целом удобнее, экономичнее и экологичнее наших устаревших машин. Помнится, на меня произвёл очень сильное впечатление Б-757. В первую очередь своим «вертикальным взлётом». Этот лайнер так лихо набирал высоту, что коленки, казалось, находятся прямо на уровне глаз. Но справедливости ради, стоит отметить, что совершенно очевидно российские самолёты существенно превосходят и «американцев» и «европейцев» по мягкости посадки. Особенно хорош в приземлении ТУ-154 –так иной раз подкрадётся, что и не заметишь, когда сел. Поначалу я думал, что жёсткость касания полосы, к примеру, Б-737 или А-320 (изрядно расплодившимся и в наших авиаперевозчиках) обусловлена недостатком опыта российских пилотов, не научившихся как следует понимать нежную импортную технику. Но потом выяснилось, что пилоты «Алиталии», «Эйр-Франс», «Дельты» или какой-нибудь малоизвестной внутриамериканской компашки роняют эти аппараты ничуть не более качественно. Козла дают изрядного, и в позвоночнике отдаётся по самые гланды. Чума на ваши головы (глава представляет в основном историко-архивный интерес, сейчас с пьянством в самолётах борются почти повсеместно) 1. Пиво и последствия Просто так летать скучно. Даже если полёт 2-часовой. Народ по пути развлекается, как может. Преимущественно пересечение желаний и возможностей народа в самолёте мало чем отличается от точки экстремума народа вне самолёта. То есть в самолёте народ пьёт. Пили и раньше, хотя официально это было запрещено, и могли по дороге высадить (шутка). А уж как разрешили, да особенно на первых порах разгула демократии, вообще удержу не стало. В салоне иной раз стоял запах, которому могла позавидовать самая незавидная пивнушка типа «стояк». Ведь россиянину мало просто выпить, ему надо ещё и покурить, желательно не сходя с места, спеть и (срочно!) женщину. Так что кроме крепкого запаха, с которым не всегда справлялась бортовая вентиляция, в салоне слышались громкие разговоры на самые интимные темы и женское довольное повизгивание. Мы, бывало, отмечали, что самолёты (особенно, просторные ИЛ-86) постепенно превращаются в летающие бордели – скоро клиентам в освободившихся салонах будут предоставляться интим-услуги. Ведь пассажиров в ходе последнего десятилетия века становилось всё меньше и меньше, а численность экипажей оставалась штатной. Стюардессам иной раз явно нечем было заняться. Мой персональный рекорд состоялся, когда в один из зимних вечеров конца 90-х из Минвод в Москву в громадном аэробусе летело человек 40 (не более чем 10% заполнение аппарата!). И то я прикинул по максимуму, потому что, прогулявшись по пустым салонам, насчитал ещё меньше народу и великодушно предположил, что с десяток пассажиров я или не заметил, или они расползлись по сортирам, коих в здоровом ИЛе аж 8 штук. Пили на борту всякое, кто во что горазд и в соответствии с пристрастиями. Мы, как правило, брали по 2 тщательно охлаждённых и упакованных в несколько слоёв газет бутылки пива из дома (плюс одну в запас на всякий случай) и бутерброды – дорога-то, не считая собственно перелёта, дальняя. Даже факт, что в какой-то момент на нашем 2-часовом маршруте стали давать кроме традиционной воды ещё и лёгкий завтрак с чаем-кофе, бутерброды не отменил: завтрак действительно был исключительно лёгким. Пиво – вещь вкусная, где-то даже благородная, но обладает одним общеизвестным недостатком. Была выведена опытным путём научная зависимость – количество походов в туалет равно эн плюс одной выпитой бутылке пива. За исключением эн равным единице – тут уж в соответствии с особенностями организма. По ИЛу гулять даже приятно – вольготно, да и мест общего пользования достаточно, чтобы не создавать очередь из страждущих. Куда как хуже приходилось в тесной «тушке» – мало того, что по дороге задеваешь всех сидящих и стоящих, так и своей очереди иной раз приходилось ждать достаточно долго. Достаточно долго для того, чтобы начать беспокоится за возможности своего организма по удерживанию избыточной влаги внутри. Наученные горьким опытом, очередь ходили занимать минимум на двоих и заблаговременно. Не раз возникала мысль о слишком уж традиционном подходе к торговле на борту воздушного судна – вот было б классно пиво продавать с хорошей скидкой, зато посещение туалета сделать платным! Правда, этот способ всё-таки действенен в отношении законопослушных иностранцев. Россияне же с их привычкой большинство важных дел делать под забором, быстренько организовали бы альтернативный бесплатный общественный туалет где-нибудь в районе бортовой кухни или под дверью пилотов. 2. Наценка за высотность и холодильник за бортом Кстати, о торговле. Торговать в воздухе между Москвой и Минводами стали даже раньше, чем кормить лёгким завтраком. Дело-то исключительно прибыльное. Ведь не все такие предусмотрительные, как учёные ядерного академического института. Поэтому к услугам тех, кто не додумался затариться заранее, предлагалось разнообразное спиртное от авиакомпании. Разумеется, с высотной наценкой. Как-то так сложилось в пост-социалистические времена – для того, чтобы полететь на самолёте, надо быть не совсем уж бедным человеком. Бедные нынче дома сидят, небогатые оккупируют плацкартные вагоны поездов. Так что тех, кто мог себе позволить авиатранспорт, не отпугивали и расценки летающего буфета (минимум в два раза дороже, чем на бренной земле, а верхнего предела накрутки за близость к Всевышнему и вовсе нет!). Кстати, пиво и у потребителей, и у самих продавцов пользовалось наименьшим спросом. Потребители помнли о дополнительных беспокойствах, пивом гарантируемых, а главное – почему-то именно накрутки на пиво вызывают самое острое чувство противоречия. Типа, как может бутылка, красная цена которой 30 р., продаваться аж за 100!!! Продавцы же знают, что пива для того, чтобы удовлетворить страждущих, требуется в литро-килограммах больше всего, и в результате к вящему неудовольствию потребителя оно вдруг заканчивается в самый неподходящий момент. А ещё продавцов (любых, не только небесных!) почему-то страшно выводит из себя сакраментальный вопрос: «А пиво у вас холодное?» Действительно, на самолётах, и то не на всех, предусмотрены печки для разогрева «рациона питания», но нет холодильников. Откуда же на борту взяться холодному пиву, даже если за бортом -52? 3. Крепко и сердито Впрочем, мне и моим коллегам доводилось употреблять в полёте и более крепкие напитки. Например, мой шеф в принципе предпочитает виски-коньяк-водку (на высоте и в последнее время именно в такой последовательности). Иной раз он в противовес нашему прейскуранту выставлял что-нибудь эдакое, так что приходилось пиво оставлять до лучших времён. Сам шеф, однако, с удовольствием выпивал стаканчик янтарного, как раз после 150 г вискаря и в качестве разминки перед авиационной чашечкой кофе. Но лучше всего крепкие напитки идут во время протяжённых перелётов, к которым относятся рейсы длительностью более 4-х часов. На такой долгий срок требуемое количество пива может превысить массу багажа, разрешённую к бесплатному перевозу. Или (если рейс международный) привлечь к себе нездоровое внимание таможни. Сейчас таможенные строгости практически канули в Лету, зато стало нельзя, как известно, брать с собой в самолёт никакую жидкость, объёмом более 100 мл. 100 мл пива – это просто издевательство! Можно, правда, закупить пиво для международного полёта в Дьюти Фри, но при всей любви к замечательному напитку, российский менталитет как-то сопротивляется покупке пива на валюту. Но и опять же мысль о приобретении пива в необходимых для длительного перелёта количествах упирается в железный контраргумент, что такие тяжести таскать очевидно в лом. Куда приятней прикупить в Duty Free пластмассовую пол-литровую фляжечку Red Label или Tullamore Dew! Ну, или две. Ну или по одной на нос… В любом случае, досуг, достойный сибарита, обеспечен. Запивкой и закуской снабдят в самолётке. Дополнительно (и бесплатно!) могу дать добрый совет. Будете лететь из Канады, не соблазняйтесь дешёвым местным «виски» из супермаркета. Мы однажды взяли в жутко провинциальном городке Садбери литровый пузырь такого волшебного напитка на дорожку. Где-то за 19 франко-баксов (типа 14 привычных россиянину у.е.). Выпили на троих за добрый путь домой, покорение Монреаля, обзор Великих Озёр и облёт Ньюфаундленда и с чистой совестью уснули. Пробуждение было ужасным – в животе ворочался неспокойный комок чего-то волосато-щекотного, в голове при любом неосторожном движении бухал Царь-колокол, во рту ощущались Авгиевы конюшни аккурат перед визитом Геракла. Лично я такого тяжёлого похмелья не испытывал до того минимум лет 15, с момента, как дорвался до самогона на табачке, или ещё раньше, в стройотряде после употребления бутылки на рыло астраханской водки андроповского разлива с закуской из не полностью обглоданных рыбьих хрящиков. Хотя дело, скорее всего, было в недостаточно продолжительном и глубоком сне после выпитого – подремали часа два между двумя кормлениями в не таком уж продолжительном перегоне между Монреалем и Москвой. Тем более что я в самолёте вообще сплю очень плохо – отголоски давнего юношеского страха перед полётом. Классовое неравенство 1. Я и академик Оно (в смысле – классовое неравенство) существовало даже в бесклассовом обществе, хотя проявлялось не так заметно. В социалистические времена только в поездах пассажиры делились на «общих», «плацкартных», «купейных» и буржуев из СВ. В самолётах на внутренних линиях все пассажиры были равны. И только при вылете за рубеж вы теоретически могли попасть в салон первого класса. На деле же, даже партийные функционеры приличного ранга не так уж и часто получали подобную возможность. Не к лицу были подобные роскошества советскому человеку. Нынче, ясное дело, всё изменилось. Хотя по-прежнему, даже вполне состоятельным людям не всегда по карману летать первым или бизнес-классом. Разница, конечно, есть. Элитные места расположены в передней части самолёта – в современных лайнерах там царит почти полная тишина. Но это не главное удобство. Там и кресла в два раза больше стандартных, и расположены они свободно, и обслуживание – сами понимаете… Первый раз в первый класс я попал в 1991 г. опять же в первом своём полёте в США. Среди нашей большой научной компании (если мне не изменяет память – 16 человек) присутствовал один заслуженный академик, которому уже тогда было за 70. Мы летели в Штаты за счёт принимающей стороны, и уважение американцев к знаменитому коллеге выразилось в частности в предоставлении удобного места во время трансатлантического перелёта. Тогда в Нью-Йорк летал вместительный, но не слишком дальнобойный ИЛ-86, которому по ходу требовались две посадки (в ирландском Шенноне и в Гандере, что на канадском острове Ньюфаундленд). 14-часовое путешествие в плотно упакованном эконом-классе было способно вымотать и куда более молодых и здоровых людей, нежели наш уважаемый академик. Маститый учёный даром времени не терял и в полёте поподробнее знакомился со своими юными коллегами (в том числе и со мной). Разумеется, мы имели друг о друге представление и раньше – как-никак академик возглавлял отдел, в котором я работал к тому моменту уже 5 лет. Но возросший интерес к моей персоне со стороны высшего научного руководства объяснялся отчасти и тем, что как раз перед визитом в Штаты на Учёном совете отдела утверждалась тема моей диссертации, а сразу поездки после я собирался сдавать кандидатский экзамен по специальности и организовывать предзащиту. В отличие от битком забитого эконом-класса, в элитном салоне лайнера было несколько свободных мест, одно из которых использовалось нашим академиком в качестве гостевого. Юные коллеги приглашались по очереди в первый класс и удостаивались высокой аудиенции. Мне посчастливилось попасть на приём аккурат во время обеда. Я, было, дёрнулся вернуться в свой салон (и чтобы не отвлекать уважаемого метра, и из-за боязни лишиться собственного эконом-пайка), но проблема разрулилась буквально сама собой. Академик попросил, а стюардесса без всяких возражений любезно согласилась обеспечить меня питанием прямо не сходя с моего первоклассного места. Видимо, обслуживание одного гостя вип-персоны по опять же вип-стандартам не выходило за рамки прав пассажира первого класса. Даже в ещё социалистическом, голодном и неустроенном 91-м, как раз за полгода до окончательного развала «могучего, единого и неделимого». Короче, мы с академиком оторвались по полной! В самолётах тогда кормили, пожалуй, получше, чем нынче. Даже рядовых пассажиров, что уж говорить о первом классе. Есть можно было столько, сколько влезет, пить тоже. Проблема крылась только в богатстве выбора. Впрочем, я решил следовать рекомендации более опытного (или по крайней мере старшего) коллеги: «Илья Наумович, мнэ-э-э-э, очень рекомендую виски… Не самый изысканный сорт, но, мнэ-э-э-э, вкус очень даже недурен…». Виски к тому времени мне пробовать уже доводилось. Но редко и помалу. В их сортах я ни капельки не разбирался, и все они мне казались обыкновенной самогонкой. На рубеже собственного 30-летия я предпочитал коньяк и водочные настойки, которые, однако, разнообразием не отличались. Страна в целом жила, мягко говоря, небогато, распространяя спиртное в основном по талонам, да и вдобавок совсем недавно выбралась из «сухого закона», когда вся алкогольная промышленность пережила разруху едва ли ни большую, чем дышащий на ладан Советский Союз. Виски в самолёте, пересекающем Атлантический океан, я пил без особого удовольствия, скорее, из уважения к товарищу академику. Но подозреваю, что именно в тот раз я понял, что виски – это хорошо! Но до их полного перехода в ранг моего любимого крепкого напитка оставалось ещё целых пять лет… 2. Поспешишь – людей насмешишь А вот следующего полёта в первом класс пришлось ждать ещё 11 лет! Это произошло при очередном визите за рубеж, в мае 2002 г. на маршруте авиакомпании «Трансаэро» Шереметьево-2-Мюнхен. Опять же компанией и тоже довольно большой мы направлялись на крупнейшую в нашем научном направлении конференцию «Нейтрино-2002», которая проводится по чётным годам. Желающих лететь в Мюнхен было много – полный аэробус А-310, т. е., около 300 человек. А вот желающих регистрировать пассажиров в аэропорту было совсем немного. Точнее одна сотрудница авиакомпании. Мало того, что она в принципе не справилась бы в одиночку, так ещё и большей копуши свет не видывал! Очередь двигалась в час по чайной ложке. Рейс уверенно выходил за рамки полётного расписания (ведь народу предстояло миновать ещё и паспортный контроль – процедуру практически во всех странах не самую стремительную), когда официальные лица приняли меры. На помощь к коллеге пришли ещё две специалистки, очередь растроИлась на примерно равные части, и дело пошло гораздо быстрее. Наша общая компания, кстати, тоже разделилась, но я с двумя учёными дамами остался всё у той же стойки. Вот в этот момент и выяснилось, насколько нерасторопно работает наша регистраторша. Параллельные очереди шли чуть ли не вдвое быстрее, люди из нашего хвоста, не выдерживая изматывающе медленного темпа, перебегали в конкурирующие фирмы, а мы держались до победного конца, справедливо полагая, что спешить некуда, и самолёт без нас не улетит. Наша феноменальная выдержка оказалась вознаграждена в полной мере! Когда мы, наконец, самыми последними сдали паспорта и билеты образцу неспешности и вдумчивости, выяснилось, что все места в эконом-классе уже почему-то распределены – приглашённые мастерицы-помощницы то ли что-то напутали, то ли перестарались. Мы даже не успели возмутиться и испугаться возможности отстранения от полёта, как регистраторша, извинившись, предложила нам места в первом классе. Кто бы спорить стал! Ведь в самолёт мы вошли совершенно полноправными пассажирами именно первого класса, о чём свидетельствовали выданные нам посадочные талоны. Понятно, что полёт получился славным – весёлым и со всеми удобствами (жалко коротковатым, каких-то два с половиной часа). Выпито и съедено было вкусно и немало, а самым сложным оказалось вернуться на свои законные мечта после визита к товарищам, путешествовавшим как селёдки в бочке в плотно упакованном эконом-салоне. Нас, разумеется, понесло туда хвастаться жизнью после смеси захваченного из дома пива с предложенным в самолёте виски. В хвост лайнера нас пропустили беспрепятственно, а при обратном переходе пришлось доказывать, что мы не верблюды, строгим стюардессам, столь же бдительным, как пограничник Карацупа вместе со своим преданным псом. Всё было бы гораздо проще, догадайся мы захватить с собой посадочные талоны! Но кто же знал, что границы внутри самолёта охраняются так же непреклонно, как разделительная полоса где-нибудь между Израилем и Сектором Газа… 3. Кавказский вариант Остальные случаи моих «первоклассных» полётов пришлись на российские рейсы. С какого-то момента деление авиапассажиров на агнцев и козлищ было приведено в соответствие с международными нормами. Но это деление, в отличие от библейских канонов, производится сугубо по финансовому признаку. То есть в рай в отдельно взятом самолёте как раз одни верблюды и пролезают – просто у них достаточно денег, чтобы игольное ушко строго соответствовало размерам их могучих горбов… Если полёт на самолёте просто бьёт по карману среднего российского гражданина, то полёт в салоне первого класса бьёт уже по голове и выворачивает карманы с безжалостностью уличного грабителя. На мой взгляд, количество дополнительных услуг и качество сервиса явно не на столько же круче, насколько билет первого класса дороже своего эконом-собрата. Вы платите ещё и за степень гнутости пальцев, другими словами именуемую престижем. Но, по слухам, именно пассажиры первого класса (нередко также заполненного под завязку), решили многие проблемы авиакомпаний. Даже более чем половинный недогруз эконом-класса им теперь не страшен, как не страшно и общее снижение количества мест в самолёте. И не страшны даже описанные мною выше «особенности наземной центровки самолёта». Однажды я был просто вынужден покупать билет первого класса. На требуемый рейс в Минеральные Воды обычных мест уже не было, а откладывать вылет на более поздний срок я не имел возможности. Наше рабочее расписание экспериментов в подземной ядерной лаборатории является довольно жёстким и не может подстраиваться под проблемы одного, пусть и ведущего исполнителя. К тому же я и так выторговал у своего начальника лишние пару дней в Москве, сдав заранее купленный билет… Понятно, что полёт в первом классе стоил «папаше Дорсету» не только лишних нескольких тысяч рублей, но и геморроя в разборках с бухгалтерией института. Служебную записку, обосновывающую наглый перерасход казённых финансов, моё лабораторное руководство пусть и не без ворчания, но подписало, а вот дальше пришлось решать непосредственно с главной бухгалтершей вопрос, как, из каких средств и на каких основаниях мне оплатить незапланированные роскошества. Во многом, конечно, помогли мои тщательно отлаженные загодя личные отношения с главной финансисткой института. Семейному бюджету потерь избежать удалось. Сам полёт прошёл без особых отличий от эконом-варианта. Эти отличия нарастают, как правило, прямо пропорционально времени полёта, а тут каких-то час пятьдесят – сильно не разгуляешься. Сиделось попросторней, это да, обед был полноценный, довольно вкусный и с горячими блюдами. А вот из спиртного я ограничился красным вином – по приезду у меня был запланирован вечерний выход на работу. Больше всего запомнился горячий кавказский джигит, летевший вместе с шапочно ему знакомой дамой. Дама тоже оказалась не промах, и стюардесса, заколебавшись бегать с бутылками к этой шебутной паре, просто подтащила к их ряду телегу со всем ассортиментом. Возможность самообслуживания привело джигита с собутыльницей в полный восторг, и из самолёта их выводили, поддерживая под белы рученьки. Я сидел в том же ряду (тележка оказалась совсем рядом) и не удержался за компанию налить себе пару дополнительных стаканчиков вина. Молодое красное сухое «Прасковейское» заслуживает всяческого уважения в комплексном критерии «цена-качество». Настоятельно рекомендую! Ну а самый последний опыт первого класса у меня случился при полёте из Нальчика. Здесь я ни капельки не был виноват. Билеты нам с шефом брала его секретарша. Шеф – доктор наук, профессор и даже член-корр., ему институт официально разрешает доп/удобства, я же гулял за компанию. Соответственно и проблем с оплатой не имел, растрату мне возместили без разговоров и каких-либо телодвижений с моей стороны. Полёт из Нальчика тоже не обошёлся без джигитов. Но то ли у них не было подходящих муз-попутчиц, то ли учитывая ранний старт (по расписанию в 9:00), джигиты вели себя скромно. Зато некоторые из них позволили себе не придти вовремя. Из-за троих таких важно-усатых господ полёт начался только в 9:30 – самолёт тронулся с места, как только джигиты расположились в своих просторных креслах. Дебют нового лайнера У меня есть даже документальные подтверждения своих воздушных подвигов. Одним из моих многочисленных хобби стала журналистика, а основной трибуной – небольшая городская газета «Троицкий вариант». Одно время в «ТрВ» процветала местная троицкая книга рекордов, куда я и вписал навечно своё имя. Это случилось аж в 1994-м году, когда юбилейный, 150-й номер газеты совпал с моим юбилейным, 150 полётом. А спустя два года, 17 марта 1996 года, со мной произошла ещё одна авиаистория, которую я планировал разместить на страницах «ТрВ», но не помню по каким причинам так этого и не сделал. Как раз в те времена мы летали незабвенными "Внуковскими Авиалиниями", предпочитая рейс 1213-1214. Компания ещё не начала безбожно игнорировать расписание, но всякие баловства себе уже позволяла. Одно из них было, впрочем, в духе современных экономических веяний, и самого перевозчика характеризовало как рачительного хозяина. Что, тем не менее, удобств пассажирам не гарантировало. Дело в том, что в зависимости от количества проданных билетов менялся тип используемого самолёта. И очень часто вместо комфортного ИЛ-86 народ под завязку забивали в тесный ТУ-154. Итак, хмурым мартовским утром далёкого уже и политически беспокойного 96-го наша компания привычно томилась в очереди на регистрацию, когда неожиданно около пассажиров обнаружилась молодая дама приятной наружности с микрофоном и строгий мужчина с видеокамерой. Приведя свою аппаратуру в боевое положение, они подошли... Ну, естественно, ко мне. Хотя потом явно об этом пожалели. Я был не в духе. Во-первых, мне ужасно неинтересно было лететь в воскресенье (и так с моей работой я имею в полтора раза меньше выходных, чем нормальные люди). Во-вторых, я не выспался и, признаться честно, переживал изрядный похмельный синдром. Суббота, знаете ли – время для отдыха! В-третьих, шансов полететь на любимом ИЛ-86 не было никаких – пассажиров явно не набиралось более полутора сотен, и «замена типа самолёта» (за которую авиакомпания всегда трогательно приносила извинения) представлялась неизбежной. Правда, в какой-то момент прошёл слух, что замена чревата не привычным ТУ-154, а неизвестным зверем с аббревиатурой ТУ-204. Что, однако, тоже не радовало. Короче, всё было не так, а тут ещё и эта дама с микрофоном. Между нами состоялся следующий диалог: Она (улыбаясь): Здравствуйте! Вы часто летаете? Я (мрачно): Регулярно. Она (улыбаясь еще приятнее): А вы знаете, на каком самолете вы сейчас полетите? Я (еще мрачнее): Знаю. На ТУ-204. Она (окончательно расплываясь в улыбке): И что вы ждете от "двестичетвёрки"? Я (настолько мрачно, насколько возможно): Ничего хорошего. Она (улыбаясь несколько удивленно): Почему? Я (мрачно и раздраженно): А чего хорошего летать неизвестно на чём? Она (несколько растерянно, теряя улыбку на ходу): А вы уже летали на этом самолете? Я (в стиле "не читал, но гневно осуждаю"): Необязательно летать, чтобы иметь представление. Я на ТУ-154 летал. Она (растерянно и разочарованно, слегка поджимая губы): Но это же хороший самолет. А с чем вы его сравниваете? Я (понимая уже, что зря наезжаю на бедную женщину, но не в состоянии сразу остановиться): Ну, конечно же, с ИЛ-86. Или вы хотите, чтобы я его с АН-24 сравнивал?.. Она окончательно утеряла и профессиональную улыбку, и профессиональный ко мне интерес. Мы расстались крайне мной недовольные, и съёмочная группа отправилась искать более покладистых пассажиров… Далее всё пошло по привычной, накатанной колее: регистрация, ожидание в накопителе (по-нашему – в «скотоприёмнике»), в меру суматошная посадка, обустройство в самолёте, взлёт и… Во-первых, у нас с собой было! И уже спустя полбутылки пива и бутерброд голова прояснилась, а настроение улучшилось. ТУ-204 внутри оказался куда более просторным и вместительным, чем ТУ-154. Полёт проходил в штатном (то есть беспроблемном) режиме, и я, человек, в общем-то, совсем не злой, начал вспоминать свой диалог с корреспондентшей с некоторой долей угрызений совести. К счастью, обнаружилось, что эта бригада отнюдь не ограничилась работой в аэропорту, а продолжила готовить свой репортаж и на борту лайнера. Я получил возможность реабилитироваться в глазах телевизионной девушки и, улучив паузу в их съёмках, встретился с ней в проходе салона, извинился, объяснив причины своего неважного с утра настроения и сообщил, что недооценил выдающиеся качества нового самолёта… Она оказалась незлопамятной, простила меня, и мы славно проболтали почти до конца полёта. Более того, она (к сожалению, за давностью лет её имя совершенно вылетело из головы!) не отказалась от стаканчика пива, а оператор, видя такое дело, махнул не глядя нечто из припасённой фляжечки. Ребята были из Ульяновска, их специально пригласил завод, на котором изготавливали ТУ-204, для подготовки репортажа о буднях нового самолёта. Каких-то особых интересностей о самолёте, увы, они нам не рассказали, сами толком ничего не знали. Разве что были в курсе, что основные проблемы нового лайнера связаны как раз не Ульяновском, а с поставляемыми из Перми двигателями. Двигатели новой для России конструкции оказались и сложными в эксплуатации, и довольно капризными, требующими доводки. Для пущей важности все имеющиеся на линиях самолёты ТУ-204 (слава богу, их было пока немного) сопровождали специальные обслуживающие бригады. Мы на эту тему ещё беззлобно пошутили, что, мол, на земле эта бригада может что-то сделать и помочь местным инженерам и техникам, а если что-нибудь случится в воздухе? Полезут разбираться на лету? «Пермские моторы» – так называлось предприятие, снабжающие новый лайнер двигателями – для нас на какое-то время стали именем нарицательным: как нечто не слишком надёжное, не всегда предсказуемое и требующее трепетного обращения. Зато другое выражение, несмотря на его вроде непрезентабельное и мало уважительное для авторов изделия звучание, наоборот выступало у нас в качестве безусловной похвалы. Дело в том, что подтверждение принадлежности самолёта к Ульяновскому авиазаводу было обнаружено мною в туалете самолёта, где имелся соответствующий лейбл. Сам агрегат нам понравился – вполне комфортабельный, современный, конкурентоспособный со всякими там боингами и эйрбасами. Вот и родилось ещё одно изречение: хорош, как «Ульяновские сортиры»… Салон самолёта ТУ-204. 13 лет спустя после дебюта. Май 2009 г., рейс авиакомпании Red Wings Анталия-Москва. Надеюсь, самолёт не тот, что в конце декабря 2012-го почти выехал на Киевское шоссе. Одним колесом-то уж точно. Опасности безопасности Безопасность полётов – дело святое, тем более что с ходом времени всякие безумцы и злодеи хорошо усвоили, что учинённое безобразие с гражданским самолётом и его беззащитными пассажирами даёт хар-р-роший пиар-эффект. После 11 сентября в Нью-Йорке и августа 2004-го с живыми бомбами в России гайки начали стремительно закручивать. Но в процессе закручивания неизбежно случаются перегибы, как правило, не слишком препятствующие истинным злоумышленникам, зато создающие отчаянный геморрой обычным, законопослушным гражданам… Вот несколько примеров, как импортных, так и доморощенных. 1. Безопаснее всего – не летать При вылете из главного израильского аэропорта Бен-Гурион дополнительные меры безопасности введены уже давно. Но, как ни странно, особых нареканий они никогда не вызывали. Дело-то понятное, регион далеко не безоблачный (в смысле политического климата, разумеется), страна во вражеском окружении и т.д. Всего-то следовало прибыть в аэропорт с небольшим запасом и пройти не только традиционный просвет вещей в рентгеноскопе, но и представить их на детальный обыск и побеседовать со специалистом на тему вашей подготовки к полёту. Кстати, обыск на моей памяти проводился далеко не всегда, да и беседы порой случались вполне милые. «Сами ли вы собирали вещи в дорогу», «находились ли они под вашим постоянным контролем», «не принимали ли вы от посторонних людей какие-либо посылки или документы», «откуда и как вы добирались в аэропорт» – стандартный набор вопросов, призванный не столько установить истину (что мешает соврать-то?!), сколько проследить за поведением потенциального пассажира/террориста. И тех, кто слишком волнуется, не слишком внятно отвечает или наоборот подозрительно спокоен, как удав, берут в куда более крутой оборот. Иногда прямо на месте, буквально выворачивая багаж наизнанку, а иногда стремительно уводя в недра аэропорта. Аналогичные процедуры ввели и в российских аэропортах. Не на всех рейсах, а только на избранных. При вылете в тот же самый Бен-Гурион – дополнительный досмотр/опрос обязателен. Рейсы израильских компаний «Эль-Аль» и «ИсраЭйр» обсуживают израильские же специалисты, все как один отлично владеющие и русским (что характерно!), и ивритом. Работают быстро и умело. Кого не надо ни капельки не задерживают. Похожий (исключительно по задумке) досмотр мы прошли и в 2006-м году при полёте в Атланту. И вот он-то был организован куда более бестолково – суеты, толкотни, времени и нервов пришлось вложить в сей муторный процесс гораздо больше. Сумку мне распотрошили со всем тщанием на мельчайшие составные части. Пришлось паковать её снова, кое-как разложившись на полу (специальных мест, естественно, предусмотрено не было) в гуще взбаламученной и нервной толпы. Тем же самым занималась ещё примерно половина пассажиров рейса – ведь большинство перетрАхнутого багажа предполагалось к сдаче при регистрации на следующий полёт. Вроде бы после столь тщательного шмона уже можно было ничего не опасаться, однако же история получила продолжение. В Атланте мы пересаживались с международного рейса на внутренний до Альбукерке. Правила подразумевали выдачу багажа пассажирам и повторный его досмотр – вместе с его хозяином. Багаж мой проскочил строгую процедуру без сучка и задоринки, а вот я попался. Дело в том, что в Америке вместе с сумками на ленту рентгеноскопа кладётся всё – и верхняя одежда, и злополучные ремни и даже то, что есть в карманах. После того, как мои манатки выехали с другой стороны просвечивающего аппарата, на них, не говоря худого слова, накинулась одна из специалисток по безопасности. Крупная, чёрная и довольно устрашающего вида тётя. Параллельно она выразительным жестом отправила меня в сторону, в специальный закуток для преступников. Тётя схватила мою ветровку, стремительно ощупала её и выхватила из застёгнутого кармана… мой кошелёк. Я намеренно его туда упаковал, чтоб не ехал по ленте в одиночестве. Безопасница принялась потрошить кошелёк. Я, прямо скажем, растерялся – денег ей, что ли надо? Вообще-то не похоже это на американских представителей власти… Да и лежало там у меня от силы баксов сто, ну ещё рубли, конечно – но не до такой же степени обнищали жители Америки, пусть и чёрные! Но, похоже, деньги даму всё-таки не интересовали – она их вывалила на стол и продолжала (уже с некоторым удивлением) рыться в практически пустом кошельке. Я наконец обрёл дар речи и на изысканном английском осведомился, в чём, мол, дело, и что она ищет? Она выразительно повела в мою сторону крепким плечом – не мешай, дескать, когда надо, обвиняемому дадут слово, но с проблемой, однако, не справилась и вызвала подкрепление. Ей на помощь пришёл явно вышестоящий чин (у него нашивок на плечах было не по две, как у дамы, а по три). Зато он был не менее чёрный, чем его подчинённая и куда более грамотный – буквально пары секунд ему хватило, чтобы с торжествующим видом выхватить из кармашка кошелька небольшой плоский бумажный пакетик. Тут до меня дошло. В пакетике было лезвие. Обыкновенное техническое лезвие, лёгкое и плоское, очень, кстати, удобное и при путешествиях, и в иных обстоятельствах. Оно ВСЕГДА хранится у меня в кошельке, и я, разумеется, про него напрочь забыл. Тем более что даже до первого атлантского шмона прошёл весь контроль и досмотр в Шереметьево. Но тут изрядно струхнул, прекрасно понимая психологию подобного типа служак, особенно американских. Этим господам вполне хватит ума и рвения пришить несчастной жертве покушение на терроризм. Я замахал руками, параллельно и косноязычно пытаясь объяснить, что забыл, что никто не предупредил, что никто не усмотрел нарушения ранее и что заберите это несчастное лезвие себе. Вид у меня, судя по всему, был соответствующий, так что оба моих визави одинаковым движением круто очерченных чёрных подбородков приказали молчаливо – забирай свои шмотки и проваливай, пока цел. Я забрал и провалил, пожертвовав лезвием и в немалой радости от того, что, в общем-то, легко отделался. Мои партнёры по путешествию поинтересовались, конечно же, о чём это я так живо беседовал с настоящими американцами. Пришлось рассказать, как я прошёл в прямом и переносном буквально по лезвию бритвы рядом с местной кутузкой. Программа научной командировки могла быть свёрнута, ещё не начавшись. Ну и, слегка оклемавшись, я не мог не отдать должное бдительности атлантских безопасников – вон как они узрели маленькое тоненькое лезвие, которые прохлопали ушами в «сытой, ленивой и благополучной» Москве. 2. Проход верблюдов в игольное ушко Но в любом случае процедура досмотра может быть не только бдительной, но и отлаженной, не вызывающей дополнительного напряжения у окружающих, а главное – не создающей давки и пробок. Если бы во всех аэропортах работали так, как в Бен Гурионе или хотя бы в Атланте (очередей там не скапливалось, несмотря на немалое количество пассажиров), то не было б никаких возражений – ведь всё делается для нашего же блага. Но, увы, почему-то практически везде борьбу за безопасность понимают, как необходимость создать авиапассажирам как можно больше проблем. Хамство и бесцеремонность по отношению к людям и без того нервничающим и (напомню на всякий случай) заплатившим немалые деньги за билет, процветают. Безумные очереди, следующие из-за этого задержки рейсов – дело уже совершенно обычное. Что характерно, особенно этим грешат страны, считающие себя оплотом демократии и правопорядка – Англия и США… Как оно в Англии знаю только примерно и с чужих слов, которые здесь ретранслировать не буду. А вот путешествие из некогда любимого аэропорта JFK в Нью-Йорке, навеяло на мысль о том, что поездки в Штаты у меня случаются не чаще раза в пятилетку. Тот самый визит в июне 2006-г, что начинался полётами по маршруту Шереметьево-Атланта-Альбукерке, заканчивался примерно через три недели в другом конце Америки. Мы собирались домой по-прежнему довольно большой компанией (6 персон) и ехали из местечка Брукхэйвен, что на Лонг-Айленде в пригороде «столицы мира». Оттуда до JFK часа два езды средним темпом и с учётом возможных пробок (которые, как мне показалось, отнюдь не чета московским). Тем не менее, руководствуясь принципом, что бережёного бог бережёт и, помня, что в чужом монастыре устав может куда более строгим, мы подстраховались, как могли. Трансфер до аэропорта был заказан на момент аж за шесть (!) часов до вылета рейса. Как выяснилось, мы погорячились. То есть оказались розовыми оптимистами. Для начала в назначенное время маршрутное такси не прибыло. Имеющийся запас времени позволял смотреть на столь вопиющее безобразие иронически – жалко только было наших милых и гостеприимных хозяев (знаменитого американского учёного Киса Раули и его замечательную супругу Карен) – они потихоньку начинали сгорать от стыда при столь яркой демонстрации хвалёной американской пунктуальности. Машина прибыла с получасовым опозданием. Весёлый, энергичный и (куда ты от них денешься!) чернокожий водитель без капельки раскаяния и совершенно не подумав извиниться, принялся забрасывать наши вещи в багажное отделение кара. Именно забрасывать, нимало не грузясь тем фактом, что мягкие и не самые большие сумки у него, как нарочно оказывались под жёсткими, громадными и, ясный пень, увесистыми чумуданами на колёсиках. Не далее как три дня до того тщательно упакованная в несколько слоёв газет и полиэтиленовых пакетов, расположенная в самой сердцевине моего, к сожалению, мягкого багажа бутылка водки прибыла со строго внутреннего американского перелёта по маршруту Альбукерке-Цинцинати-Нью-Йорк в виде мелкодробленых, мокрых и приятно пахнущих осколочков. Возможность проноса сумки в салон самолёта во имя сохранения деликатного груза со мной никто не обсуждал. В Америке реально не принято таскать на руках багаж массивнее и крупнее ноут-бука. К этому я вроде был готов, но и тщательная упаковка драгоценной подарочной бутылки не помогла, разве что предотвратила распространение битого стекла и содержимого лимонного «Кристалла» по всем вещам внутри сумки… Кстати, подобные казусы за всю историю перелётов со мной случались лишь трижды. Не скажу, конечно, что я в каждом из своих полётов упаковывал в багаж спиртное в стекле, но подобные (всегда невольные) эксперименты насчитываются десятками. И ведь родные авиаперевозчики никогда меня не подводили! А вот бравым американцам, отличившимся дважды, компанию разок составили жизнерадостные итальянцы. Спасибо хоть больше одной бутыли эти безрукие иностранцы в крошево не превращали. А могли бы, даже не доходя до самолёта, подумал я, наблюдая за действия водителя маршрутки. Поскрипев зубами, я таки не выдержал и (невольно поминая поговорку «не люблю две вещи – расизм и негров», особенно столь беспардонных, ленивых и непрофессиональных) попытался хоть частично положение исправить. К счастью, водитель благосклонно не стал мешать моим потугам… Поехали мы быстро, словно навёрстывая опоздание. Но почему-то мне казалось, что этот хрен за рулём всегда так ездит. На дороге наш афро-ньюйоркчанин вёл себя, как московский таксист наихудшего пошиба, опровергая все стереотипы о законопослушности забугорных водителей. Балбес, везущий, между прочим, шестерых безвинных заложников, безжалостно насиловал по очереди педали газа и тормоза, мотался из ряда в ряд, всё время кого-то обгонял, нахально подрезая, норовил проехать как минимум на жёлтый свет и постоянно сыпал факами и прочими жаргонизмами, которые из-за его ужасного акцента и соответствующего слэнга никто из нас, владеющих американским языком без словаря, понять уже не мог. Единственное, что всё время хотелось сказать в ответ на его эскапады – мол, поаккуратнее шеф, не картошку везёшь! А вёз «шеф» нас, как оказалось, вовсе не в аэропорт, а за ещё одной порцией пассажиров. Мало того, что этот сукин сын опоздал, зная, КУДА направляются его клиенты, так ещё и попутчиков решил подхватить. В каком-то милом нью-йоркском пригороде, около не менее милого, прославленного Голливудом домика без забора, но с громадной лужайкой, усыпанной детскими игрушками, нас поджидала толпа человек в 15. Или мне с перепугу так показалось? Тем более что большинство из этих представителей «средних» американцев своими размерами явно превосходили средний уровень наших представлений о возможной упитанности. От этих представителей самой развитой в мире демократии всего можно было ожидать, и я уже предвкушал прокатиться в некоем аналоге московских маршруток со стоячими местами. Но к счастью, к нам в салон забрались только две относительно миниатюрных дамочки – мама с дочкой-подростком. (К слову, мама была ещё ничего, а дочка – какой-то тихий ужас, утёнок, гадче не бывает: косолапенькая, в неровно расположенных на носу очочках, с жидкими волосёнками, неаккуратно убранными в хвост, с брекетами на кривоватеньких зубках, с готовностью обнажаемых в застенчивой улыбке, естественно в шортах на х-образных несформировавшихся костлявых копытцах. В общем, «не родись красивой», но при этом прекрасно было видно, что девочка умненькая, воспитанная и с приятными манерами!) Но ничего плохого более об этой паре я не скажу. Робко примостившись на свободных местах, мама с дочкой тихонько промурлыкали друг с другом до самого аэропорта. Даже багаж у них оказался небольшой и нетяжёлый – что было особенно приятно, ведь располагался он поверх наших, уже настрадавшихся сумок. В аэропорт мы прибыли (как сейчас помню!) за три часа тридцать пять минут до вылета рейса. Нормально вроде, да? Даже с учётом раздолбайства водителя маршрутки и крюка за дополнительными пассажирами. Но как же мы заблуждались! Нескольких минут хватило понять, что наши приключения только начинаются. Очередь в терминал авиакомпании «Дельта» вилась тремя петлями, каждая метров по 50-60 длиной. Притом, что стояли люди вовсе не поодиночке голова в голову… Теплилась надежда, что это временно или несмотря на свою многолюдность, очередь движется быстро. Ничего подобного! Величина среднего темпа движения, вычисленная в первые десять минут и умноженная на примерное количество человек в очереди, говорила о том, что к рейсу мы успеем вряд ли. И это те, кто прибыл в аэропорт со столь изрядным запасом. А как же пассажиры, что по давней привычке явились практически к самому отлёту – то есть часа за два?! Ответ нашёлся очень быстро. Время от времени и без того беспокойное и нестабильное собрание баламутили работники «Дельты» с предложениями опаздывающим на рейсы гражданам пройти без очереди. Как на грех, за некоторое время до нас вылетали самолёты в Афины и Стамбул. Как пить дать, все пассажиры, опаздывавшие к вылету в эти славные города, направлялись в Грецию и в Турцию не иначе как на ПМЖ. Каждое семейство волокло с собой багажа столько, что ни один уважающий себя транспортный работник не пустил бы их даже в вагон поезда! Не потому что не положено, или деньги за перебор массы багажа не нужны, а просто бы не поместилось. И вот представьте, как все эти греко-турки с трейлерами личных вещей проламывались сквозь три слоя очереди. Порядка, ясен пень, после каждого такого рейда больше не становилось. Первый раз, будучи за границей, я наблюдал подзабытые даже в России яркие приметы битв за каким-нибудь безумным в 70-80-е года дефицитом вроде чехословацкой стенки или утреннего молока. «Куда прёшь?», «Вас здесь не стояло!», «Ты чё, самый умный?», «Нечего было отходить!» звучало на десятке языков, в конце концов, сливаясь в ставшее всемирным эсперанто «Fuck you!» Но стоит отметить, что тихой сапой нарушить порядок и пролезть под сурдинку то и дело пытались граждане коренной, американской национальности, а справедливость в очереди старались блюсти люди, английским языком владевшие не очень свободно. Американские граждане делали вид, что не понимают правдоборцев, и тогда те, откровенно плюя на политкорректность, применяли методы, близкие к насильственным. Естественно, наши симпатии в таких случаях оказывались на стороне представителей «третьего мира». Уж чего-чего, а законы очереди и необходимость строго их блюсти в России знают как мало в каких-иных странах. Малая часть той самой очереди. Июнь 2006 г. Нью-Йорк, Аэропорт JFK, терминал авиакомпании «Дельта» Но худо-бедно очередь двигалась, к тому же вроде иссякли греко-турецкие тяжеловесы, и наша компания вошла, наконец, в здание терминала. Там, благодаря передвижным металлическим барьерам, очередь истончалась до двух человек в ряд и чисто визуально двигалась быстрее, исчезая в некоем узеньком аркообразном горлышке. Из горлышка слышались какие-то невнятные возгласы, свидетельствующие об очередных не то проблемах, не то препятствиях. Оказалось – и то, и другое. По ходу дела мы, как водится, слышали разные мнения о столь невероятном скоплении пассажиров. Кто-то упоминал о десятке отложенных рейсов, вынесенных на сегодня, кто-то (в основном работники терминала) удивлялись, с чего бы это вдруг такое столпотворение, ведь никаких предпосылок к этому не было. И лишь независимые, но вполне осведомлённые люди – таксисты – сообщили устами всё подваливающих пассажиров, что подобный бардак у «Дельты» творится уже давно, и никак она (авиакомпания) справиться с безобразием не может. И не мудрено. Под аркой выяснилось, что основным источником пробки является пост безопасности авиакомпании, где людей и их багаж досматривали с традиционным пристрастием – с раздеванием, снятием обуви, выворачиванием карманов и потрошением особо подозрительных личных вещей. Это бы ладно – дело нужное. Но пост контроля безопасности у «Дельты» был ВСЕГО ОДИН!!! На многие сотни заранее запланированных пассажиров. Более того!!! В этот пост, оказывается, стекались сразу ДВЕ очереди!!! И те, кто летел за рубеж, и те, что не собирались в воздухе пересекать границы славного американского государства. Очереди сталкивались нос к носу прямо у поста и насмерть поражённые таким коварством авиакомпании, не сходя с места, устраивали безобразные разборки. Опаздывали-то и те, и другие. А в обязанности сотрудников поста безопасности вовсе не входил пункт о соблюдении порядка перед собственно постом – порядок очередности предлагалось устанавливать самим пассажирам истинно американским, то есть демократическим путём. И именно около поста было видно, что даже в США демократия – вещь весьма не устоявшаяся и даже хрупкая. Слава богу, что, готовясь к драконовским правилам поведения на борту воздушного судна, никто из пассажиров не прихватил с собой старого доброго кольта. Иначе возврат к временам Дикого Запада был бы обеспечен. Впрочем, проходит даже зубная боль – так и наша делегация умудрилась миновать это игольное ушко. Но и за ним (хотя мы уже вполне чувствовали себя верблюдами) бедных пассажиров поджидал отнюдь не рай. Очереди на регистрацию и по поводу дельнейших предполётных процедур тоже внушали сочувствие к самому себе. Регистрация была общей – у любой стойки на любой самолёт, что оказывается удобным только тогда, когда народу не очень много и нет опаздывающих пассажиров. В нашем же случае всё было строго наоборот – практически не находилось тех, кого не поджимало время. Хорошо хоть клиенты внутренних рейсов после прохода сквозь пост безопасности утекали в другое крыло терминала. Так что после безнадёжных уличных бдений ожидание у стоек регистрации получилось относительно недолгим. А раздражённая недружелюбность взведённой не менее пассажиров регистраторши (хоть и довольно симпатичной, но всё так же чернокожей) и вовсе показалась сущим пустяком – к подобной манере поведения представителей службы сервиса привычен любой россиянин старше 30. Но сюрпризы от «Дельты» отнюдь не закончились. Дальше стойки регистрации с багажной тележкой идти не полагалось – что, собственно, не удивительно. Ведь даже в малюсеньком аэропорту какого-нибудь Нальчика (с одним-двумя, московскими, рейсами в день) в этой «точке перелома» багаж у вас забирают работники авиакомпании и своим ли руками или посредством транспортёра двигают сумки и чемоданы по направлению к самолёту. Знаменитый же американский авиаперевозчик предложил своё ноу-хау: стойка регистрации механической системой приёма багажа не обеспечивалась, вещи надо было самостоятельно и без применения изъятых тележек тащить до места сдачи. Каковое находилось в среднем метрах в 30 поодаль… Ну ладно я – относительно здоровый мужик, всего лишь с тремя позициями багажа: пресловутым, притом не самым объёмным чемоданом на колёсиках, средней величины сумкой через одно плечо и ноутбуком через другое. А как быть женщинам, любящим набрать с собой вещей побольше, чтобы предусмотреть все солидные потребности и неожиданности климата в пункте назначения? А пассажирам с детьми, для которых багажа требуется брать куда больше их личных физических размеров? А людей, передвигающихся на креслах-каталках (таковых за границей хватает!)? Да, наконец, тех самых турко-греков, которым для транспортировки багажа требовались не аэропортовские тележки, а грузовики с прицепом?.. К тому же путь к пункту сдачи багажа отнюдь не был усыпан розами. А наоборот – перегорожен несколькими рядами пассажиров, стоящих в очередях к стойкам регистрации. Пассажиры тоже пребывали с вещами на руках и в ногах и не менее, чем вы сами, раздражены. А на финише этой полосы препятствий небогатое внутреннее пространство терминала было разделено подобием финишной же ленточки. Ленточка желтого цвета с соответствующей надписью (что-то типа «не влезай, убьет!») крепилась к колоннам, стоящим на расстоянии метров 3-х друг от друга – то есть к точке сдачи багажа можно было подобраться максимум втроём. Зато за колоннами пространство терминала заметно расширялось, и там тусовалось (иного слова и не подберёшь!) человек пять специалистов по погрузке. Все как один… Догадались? Чернокожие, упитанные, мордатые, жующие, с расслабленными, вихляющимися движениями рэперов или уличных хулиганов (что, впрочем, одно и то же), они громко и невнятно переговаривались, постоянно скалились в белозубых улыбках, с готовностью гоготали понятным для посвящённых шуточкам. Настроение у них портилось только в тот момент, когда очередной взопревший и замученный пассажир подтаскивал к ленточке свой несносный багаж. На лицах, повёрнутых к клиентам (которые как бы всегда правы!) никаких улыбок уже не было – была в лучшем случае тоска: «как же вы все достали со своим барахлом!», в худшем – подозрение: «а не подсовываешь ли ты, сукин сын, бомбу в таком большом сундуке?!» Ну и, разумеется, с вещами, пересёкшими жёлтую ленточку, никто не церемонился, даже на глазах их владельцев – волокли волоком по грязному полу, подталкивали ногами, небрежно швыряли в общую кучу. Только сильно развитый благодаря 2-часовому дозору в очереди пофигизм и желание освободиться хотя бы от части забот останавливал от логичного в таких случаях истеричного протеста. Но надо было держать себя в руках. До самолёта ещё далеко, ожидаемые препятствия (таможня, паспортный контроль) с возможными сюрпризами далеко не исчерпаны, очереди не иссякали, а время утекало уже совершенно безжалостно. Может быть, небольшой запас до сих пор ещё имелся, но лишь в том случае, конечно, если от входа в терминал до места посадки в самолёт не придётся, как во многих современных аэропортах ехать на поезде или идти минут 15-20. Но врать не буду, всё плохое после сдачи багажа осталось уже позади. По крайней мере, никаких воспоминаний о таможенно-паспортных преградах не осталась уже спустя год (ко времени написания этих записок) – то есть не произошло ничего, выходящего за рамки. Однако американская действительность отпускать гостей из славной России так просто не хотела. Последний приступ она (действительность) предприняла уже в непосредственной близости от точки посадки в самолёт. 3. Дьюти-фри и обломы Любая поездка за границу ещё с недотёпистых «совковых» времён имела один непреходящий и очень приятный атрибут – посещение «дьюти фри». Даже когда в кармане тосковали сущие гроши в твёрдой валюте, всё равно каждый визит в магазин беспошлинной торговли служил мостиком (пусть хлипким и временным) в красивую, ТАМОШНЮЮ жизнь. Сейчас же, когда «средний» россиянин, выезжающий за границу, ничуть не беднее среднего европейца, «дьюти фри» своей притягательности не утратил. Просто из витающей в головокружительных высотах мироздания голливудской звезды он превратился во вполне доступную, но милую девицу лёгкого поведения, обслуживающую по ценам существенно ниже рыночных (типа как для своих), да к тому же гарантирующую качество – не отравишься палёным спиртным, а кожа не пойдёт подозрительной зеленоватой сыпью от «настоящей французской» косметики , произведённой в польском захолустье. Известно, что цены на импортное спиртное даже в самых демократических сетевых супермаркетах в разы превышают те, что предлагают «дьюти фри». Даже относительно малопьющие иностранцы отнюдь не брезгуют шопингом в экстерриториальных «водах» аэропортов. Что уж говорить про наших сограждан, в обычной жизни предпочитающих водочку за сотню рублей, зато в «дьюти фри» затаривающихся ящиками приличной текилы и каким-нибудь «Реми Мартин». Кстати, в самих этих точках по всему миру цены довольно заметно (в десятки процентов) разнятся. Я – не самый универсальный путешественник, но в дюжине стран побывал. Самые дорогие «дьютики» в аэропортах больших европейских стран – Париж, Рим, Лондон ценами не балуют. Торонто тоже не порадовал. Подешевле в Нью-Йорке, Тель-Авиве и Хельсинки. Очень демократично в Турции (Анталия) и, как ни странно, в Тунисе – притом, что на территории этой официально непьющей страны цены на импортное спиртное совершенно запредельные. Пол-литровая бутыль ординарного «Ред Лэйбл» или не менее родной «Столичной» зашкаливают за сотню баксов. Вполне разумными выглядят цены в московских «дьюти фри» – иногда даже жаль, что эти магазины, как правило, в зонах прилёта отсутствуют. Раньше, помнится, Шереметьево-2 баловало подобным сервисом – очень удобно! Из последних примеров приведу Анталию, где мы взяли для нескучного отпуска по литру приличного вискаря за 15 баксов. А самые замечательные цены лично мной были встречены в 2002 г. в «дьюти фри» аэропорта славного баварского города Мюнхен. И, кстати, не только мной – с очередной научной конференции возвращалась большая группа российских учёных, многих из которых я знал как людей, практически не пьющих и в подобных покупках довольно сдержанных. Так вот даже самые неактивные были охвачены всеобщей эйфорией – ведь смешные цены характеризовали практически все наиболее ходовые напитки. Как сейчас помню, что литровая бутылка виски «Ред Лэйбл» стоила 13 евро (евро тогда тянул всего лишь на 0,9 доллара, т.е., рублей на 27), за литр родного, итальянского «Мартини» просили 5 евро, даже 5-литровый бочонок редкого в те годы истинно немецкого пива «Ловенбрау» обошёлся менее, чем в 9 евро – считай в ту же цену, что и бутылка аналогичного напитка в московском магазине… Дьюти-фри слегка подстрижен (с). Октябрь 2008 г. Аэропорт Бангкока, Таиланд. Впрочем, я отвлёкся. Летом 2006 года, прибыв в аэропорт JFK за 3 часа 35 минут до официального времени вылета самолёта в Москву, группа российских учёных из 6 персон вырвалась на оперативный простор примерно за 25 минут до времени «ч». Под оперативным простором я подразумеваю пространство аэропорта в непосредственной близости от точки запуска в самолёт. Слава богу, путь до него от места входных бюрократических процедур оказался не слишком далёким и не слишком запутанным, на всё про всё ушло буквально несколько минут лёгкой рысцой. Посадка в самолёт уже шла, но весьма в вялотекущем режиме. Здесь, по всей видимости, имели представление о том, какое светопреставление творится на входе в терминал. К тому же наша группа явно была в авангарде пассажиров направляющихся в Москву, так что самолёт без нас точно не улетел бы, и лёгкий шопинг в «дьюти фри» представлялся законным вознаграждением за все перенесённые мытарства. У меня был чёткий план покупок, небольшая задержка вышла разве что ввиду радующего глаз богатства выбора. И уже спустя 7-8 минут я стоял на кассе магазина с набором бутылок и билетом наизготовку. Бред, конечно, но без предъявления билета в «дьюти фри» не обслуживают – как будто в этой зоне могут оказаться люди, не собирающиеся никуда лететь. Но на примере аэропорта JFK я понял великий подспудный смысл предъявления полётной подорожной. Кассир (опять же, если говорить политкорректно, афроамериканец), подтянул к себе мои покупки и бросил взгляд на билет… И тут же отодвинул товар обратно. «У вас уже самолет улетает, – любезно сообщил он мне, – вам надо срочно пройти на посадку». Не осознав ещё всей глубины разверзшейся пропасти облома, я, мило улыбаясь, возразил ему, дескать, я только что там был – посадка едва началась, так как все пассажиры задерживаются. Ответ был в стиле: «ничего не знаю, до вылета осталось менее получаса, продавать уже ничего не положено». Я, конечно, ещё предпринял попытки уломать это толстое чёрное полено, но с таким же успехом можно беседовать с магнитофоном (DVD-плэйером в нынешнем варианте). Не положено, хоть ты тресни. Это вам не Россия, где практически всегда можно «договориться по-человечески» с представителем любой самой неподкупной профессии. Здесь же я имел дело с чистой функцией. К тому же между нами возвышался ещё и языковой барьер. С одной стороны носитель родной американо-негритянской каши во рту, с другой – человек, владеющий базовым разговорным английским, при малейшем волнении забывающим даже главные слова и термины. И, несмотря на бурно вскипавшее раздражение и возмущение, я прекрасно понимал, что скандал совсем ни к чему – эта грёбанная функция не замедлит для разрешения конфликта пригласить служителя правопорядка – функцию не менее, а то и более неприятную. Особенно в своих последствиях… А спустя ещё пару минут до меня окончательно дошли нюансы ситуации. По новым правилам всё той же безумной безопасности, вы даже не имеете права самостоятельно доставлять покупки «дьюти фри» в самолёт. У вас их изымают в магазине, тщательнейшим образом пакуют и доставляют на борт централизованно. Вскрывать упаковку вы тоже (под угрозой высадки с рейса) не должны. Я бы, собственно, и не стал, но дело-то не в этом. Просто ходка с товарами, приобретёнными пассажирами московского рейса, уже была совершена – и никого, похоже, не запарило, что в лайнер, вмещающий более 200 пассажиров, и забитый, как потом выяснилось, под завязку, доставили порядка 30 комплектов покупок. (Уж и не знаю, насколько загодя эти 30 супер предусмотрительных пассажиров прибыли в аэропорт… Ночевали они там, что ли?) Остальных, ничтоже сумняшеся, тупо (и бесчеловечно!) отсекли – потому как не положено. Как раз в разгар моей дискуссии с кассиром с чувством честно выполненного долга вернулся специалист по доставке. Вы будете смеяться, но это опять был негр, разве что женска полу. Пренепременно упитанно-кургузая, кругломордая матрона с внушающим уважение своими размерами и туго обтянутым форменными штанами задом. Что тоже весьма характерно для стран развитой демократии – на кассе при почти научно-интеллигентских обязанностях сидит здоровенный мужик, которому пахать, косить и силосовать, а тяжести тягает, пусть и не менее здоровая, но женщина. Вслед за мной к кассе подтягивались прочие пассажиры московского рейса, в первых рядах которых поторапливали меня мои компаньоны по поездке – типа, не засти, и другим тоже надо затариться. Пришлось перейти на русский и в двух словах объяснить им, что торопиться ни мне, ни им, ни остальным страждущим уже никуда не надо. Если только «доставочная матрона» не соизволит сделать исключение и совершить дополнительный внеплановый рейс к нашему самолёту. Матрона, разумеется, и думать об этом не стала – величественно махнув чёрной лапищей в стиле «па-а-апрашу не скапливаться, вас много, а я одна, и идите вы все лесом», она величественно удалилась в подсобные помещения магазина. Кассир тут же жестами дал понять, что мы все мешаем ему работать – обслуживать более добропорядочных и никуда не опаздывающих пассажиров (каковых в магазине, если признаться честно, в этот момент ни черта не было). Обломанная публика ещё немного помитинговала, требуя принять во внимание, что задержка спровоцирована службами аэропорта, что самолёт всё равно никуда вовремя не вылетит, потому как половина пассажиров ещё томится в очередях на входе, но это были вовсе не проблемы сотрудников «дьюти фри». В отличие от своих коллег (безопасников, регистраторов и пограничников) они строго соблюдали полётное расписание, и вопреки здравому смыслу – с особым удовольствием. В самолёт мы потащились несолоно хлебавши и в совершенно уже отвратительном настроении. Мне в голову (к сожалению, чуть поздно!) пришла в голову мысль, как отомстить за череду сегодняшних унижений хотя бы последней смене мучителей. Куча так и не состоявшихся покупок загромоздила почти всё пространство кассового стола – многие из бутылок, составлявших львиную долю приобретений, стояли в опасной близости от края. Ничего не стоило аккуратно задеть пару-тройку этих стеклянных бомб локтем и, с неподдельной жалостью всплеснув руками над развалами приятно пахнущих осколочков, рассыпаться в извинениях за собственную неуклюжесть… Досада от несодеянного до сих пор остро меня преследует! И хрен бы что эти противные американцы мне сделали – уверен, что все пассажиры (наши же люди!), с удовольствием подтвердили отсутствие злого умысла в моих действиях и элементарную, иногда присущую человеку неловкость… В скобках отмечу, движение наш самолёт начал с чуть более чем часовым отставанием от расписания. Ещё минут 50 мы стояли в гигантской очереди к взлётной полосе. В этой очереди все самолёты были равны, и очень забавно смотрелись 4-местные одновинтовые «сессны» между трансконтинентальными боингами и эйрбасами. Но не было ничего забавного в нашем положении: съездить в такую даль (за 2 недели мы совершили перелёты по маршруту Москва-Атланта-Цинцинати-Альбукерке-Цинцинати-Нью-Йорк-Моза 2 недели мы совершили перелёты по маршруту Москва-Атланта-Цинцинати-Альбукерке-Цинцинати-Нью-Йорк_москваюдей, практически неVММсква) и остаться без подарков из «дьюти фри» – это надо быть последним дураком! Шанс исправить ситуацию оставался один – магазин беспошлинной торговли функционировал и на борту воздушного судна во время полёта. Но я совершенно справедливо предполагал, что ассортимент там окажется гораздо более скудным, да и количество товара ограниченным – так что по ходу торговли кое-что вожделённое могло и закончиться. Особенно если ты сидишь в хвосте самолёта, и никуда не торопящаяся проводница доберётся до тебя не раньше, чем через несколько часов. Я, конечно, попробовал «пролезть без очереди», то есть сходил в передний салон с целью сделать покупки на ходу, где был вежливо, но твёрдо отослан на своё место. Успокоило одно: впереди сидящие пассажиры интересовались преимущественно косметикой, а не спиртным. В каталоге поднебесного «дьюти фри» я приглядел себе виски «Джим Бим» и джин «Бомбей» в голубой квадратной бутылке – почти столь же бюджетные и вполне удобоваримые замены тому, что я хотел бы приобрести на негостеприимной американской земле. Но и здесь случился облом. Джина в запасниках самолёта не оказалось напрочь, затребованные как самая последняя альтернатива две литровые бутылки виски тоже не нашлись. Пришлось обойтись одной литровой и одной полулитровой фляжкой более дорогого «Джек Дэниелс» с чёрной этикеткой. И посудите сами, как после всего выше описанного можно питать к Америке хоть какие-то тёплые чувства? Даже горя с ними не зальёшь! Одно могу сообщить в их оправдание – в течение всего 9-часового полёта до Москвы его безопасности ничто не угрожало – в этом смысле наши мучения оказались не напрасны. А ещё в этом полёте я сделал фоторепортаж – от взлёта в Нью-Йорке вплоть до приземления в Шереметьево. 4. Пособие для террористов Нельзя не рассказать, как с безопасностью обстоят дела на просторах не менее великой, но куда более родной страны. На глобальный анализ я не замахиваюсь, остановлюсь на нескольких частных примерах. Не на жизнь, а на смерть ведётся борьба с жидкостями в салоне самолёта. Как химик-профессионал, могу подтвердить, что существуют жидкости, при смешивании легко воспламеняющиеся и даже взрывающиеся. Есть и твёрдые вещества, неадекватно реагирующие при попадании на них какой-нибудь текучей гадости. В общем, определённый резон в подобных ограничениях есть. Но! Все подобные меры безопасности полностью соответствуют поговоркам: «вместе с водой выплеснули ребёнка» и «обжёгшись на молоке, дуют и на воду». Во-первых, совершенно не нужны человеческие руки, чтобы смешать два компонента жидкого взрывчатого вещества. Две безобидные по отдельности жидкости помещаются в бутылки из-под коньяка (разумеется, воспроизводится «заводская упаковка» крышек), пакуются вверх ногами в «сувенирно-подарочную», но при этом герметичную коробку и сдаются в багаж. Крышечки бутылок, с виду такие надёжные, постепенно, примерно за час-два, разъедаются содержимым бутылок (или специальным составом, нанесённым на их внутреннюю поверхность) и жидкости выливаются в контейнер. Бомба готова. А при первом же попадании самолёта в турбулентный поток воздуха встряхивается, и… Впрочем, при большом желании можно всё, что надо, пронести и в салон. Кто сказал, что сосуд для такой жидкой гадости должен быть похож на бутылку? Изготавливаются две безделушки из пластика, имеющие, к примеру, форму детской игрушки или подарочного набора шахмат. Рентгеноскоп ничего страшного на просвет не покажет. Это добро проносится в салон внутри «ручной клади, весом не более 5 кг». Дальше опять-таки дело техники. Увы… Только не сочтите эти два абзаца как пропаганду терроризма и пособие для начинающих фундаменталистов. Кустарю-одиночке подобные фокусы не под силу и не по деньгам, а КОМУ НАДО, справятся и без моих подсказок. Куда проще предотвратить подобные вещи на стадии производства компонентов жидких взрывчаток – веществ, надо признать, весьма специфических и требующих высоко профессиональной подготовки и тонкости в обращении. А пока же вся борьба за безопасность выходит боком рядовым и законопослушным пассажирам, самые главные злоумышленники среди которых – страждущие осушить сотню-другую грамм горячительного на борту воздушного судна. То есть, в настоящее время многое из мною описанного в одной из предыдущих глав («Чума на ваши головы») переместилось в разряд приданий старины глубокой – в том смысле, что пивком из собственного холодильника и коньячком из домашнего бара не побалуешься. Но это не значит, что выпить в самолёте нельзя! Очень даже можно – практически на всех внутрироссийских маршрутах. За ваши деньги вам нальют с удовольствием. Но вот вы удовольствие получите вряд ли – или доза покажется слишком скромной, или денег на поднебесную выпивку до состояния опьянения средней тяжести вам придётся потратить примерно столько же, сколько на билет в один конец. Исключение составляют разве что пассажиры первого и бизнес-классов – там наливают практически без ограничений (плавали… знаем…). 5. Холодное оружие Никаких сверхъестественных происшествий, относящихся к безопасности полёта, я не припомню. Так, сущие мелочи. Например, раньше, я всегда возил с собой складной швейцарский ножик. Маленький аккуратненький с набором всего необходимого. Купил я его аж в 1996 году в пригороде Вашингтона. Ножик до сих пор вполне работоспособный и острый. Затачивал я его лезвия за 15 лет всего 1 (один!) раз. Так вот от ножа пришлось отказаться. Он угодил в категорию особо опасных предметов и может перевозиться только в сдаваемом багаже. Для малюсенького ножика – слишком много чести. Чтобы правильно представить его размеры, уточню, что некоторое время я ещё сопротивлялся системе, и проносил таки нож в салон самолёта – укладывая его в кармашек для мелочи моего кошелька. И это не кошелёк у меня, как чемодан (кошелёк в карман джинсов легко помещается) – это такой кинжал у меня большой и опасный… Кошелёк при досмотре обычно выкладывается вместе с другими «мелкими металлическими предметами» (часы, мобильник, ключи, иногда даже очки) в подносик рядом с аркой. Но однажды, кажется в Е-бурге, всё это хозяйство заставили сложить вместе с верхней одеждой на просмотр в рентгенгоскоп. И мой нож попался, и хорошо, что багаж в тот раз мы всё равно сдавали… Но больше любимый ножик со мной не путешествует. 6. Багажные страдания Багаж я в принципе не люблю сдавать – это, как правило, лишние полчаса в аэропорту прибытия. По большей части я путешествую с сумкой, которая легко «размещается под сиденьем впереди стоящего кресла» – в полном соответствии с требованиями экипажа. Впрочем, я норовлю запихнуть сумку под своё сиденье, чтобы сидеть, свободно вытянув ноги. Ну а если в самолёте достаточно свободных мест, то пассажиры, особенно опытные, стараются распределиться так, что в ряду из 3-х кресел заняты были максимум по два – то, что у окна, и то, что у прохода. Центральное кресло в подобных случаях становится экстерриториальным и используется соседями на паритетных правах – в том числе и для запихивания под него сумок. В скобках замечу, что попадаются особо грамотные граждане, которые усаживаются на центральное кресло в ряду. Ну это, скажу я вам, всё-таки борзость – и совершенно непроизвольно радуешься, когда в последний момент перед взлётом стюардессы подсаживают к такому барину парочку заполошенных полных тётенек или мамашу с интенсивным и оптимистичным младенцем. Подозреваю, что стюардессы тоже люди, и тоже не любят «самых умных». Конечно, когда летишь в отпуск или за границу, багаж приходится сдавать. Но это как раз те случаи, когда без багажа – удобней. Ну и пока иной раз томишься в очереди на паспортный контроль, багаж уже успевают подвезти в здание аэропорта. К сожалению, в багаже мне не только били бутылки – несколько раз страдали и сами вещи. Рвали и ручки, и ткань сумок, и без следов выламывали маленькие замочки, предотвращающие разъезжание внешних застёжек на чемоданах. С патриотической гордостью замечу, что абсолютно все подобные инциденты происходили на международных трассах. Кроме того, багаж иногда (опять же в международных перелётах с промежуточными пересадками в особенности) теряется. Лично со мной такого, тьфу-тьфу, не случалось, а вот некоторые коллеги страдали. Багаж в основном находится, и довольно быстро, в течение пары-тройки дней, но лишняя поездка, например, в Шереметьево – удовольствие сомнительное. Но я знаю один эпизод, когда багаж пропал с концами. Было это в конце 90-х, и коллега, на удивление остался в выигрыше: какая-то приличная европейская компания, не то «Люфтганза», не то «Бритиш Эйрвэйз» с перепугу и без какой-либо волокиты (а главное – в валюте!) выплатила приличную компенсацию – раз в пять дороже тех вещей, что остались внутри исчезнувшего чемодана. Из реально ценного там были разве что диски с научными результатами командировки. Потребовалось дня два работы, чтобы переслать их по электронной почте, которая в те годы отличалась чувствительностью к ёмкости посланий. Но текст последних двух абзацев к собственно безопасности имеет самое косвенное отношение. Разве что в ряде случаев НЕ сдавать багаж куда полезней и проще как для пассажира, так и для авиаперевозчика. В том числе и с точки зрения безопасности. Однако, вишь ты – не положено! Ну, вот как не сдать такой багаж? Это в командировку стараешься летать налегке, а в отпуск, да ещё с дамой… Зачастую одного, даже вместительного чемодана не хватает. Вот мужья и работают грузчиками за пределами аэропортов. 7. Досмотр после прилёта Ну а апофеозом безопасности (в данном случае так и хочется использовать модное в конце 80-х словечко «апофегей») является проверка пассажиров ПОСЛЕ прилёта самолёта. Проверке этой подвергаются в основном клиенты кавказских рейсов – из Минеральных Вод, Нальчика, Владикавказа, Махачкалы, Назрани, Ставрополя. Людей подвозят к специальному отделению, где есть маленькие двери, отдельный транспортёр и арка с рентгеноскопом. Вновь приходится ставить вещи на ленту просвечивающего ящика, вытаскивать металл из карманов и проходить под звенящей аркой. Иногда (для пущего куражу) на выходе в зал прилёта сидят тётеньки с ноутбуками и сверяют данные паспортов. Слава богу, хоть не заставляют заново снимать верхнюю одежду и обувь. Чёрт его знает… Конечно, регионы, откуда прилетают эти рейсы не самые спокойные. Но ведь ровно ту же самую процедуру пассажиры проходят при отлёте. Причём проводится она ещё строже и внимательнее. И если при вылете ничего запрещённого не уловлено, то откуда оно возьмётся после приземления самолёта? Лётчики-грузчики по ходу подкинут? Или московские спецы не доверяют своим коллегам на местах? В общем, раздражение этот повторный досмотр вызывает ужасное… К слову – именно в Москве в 2004 году террористки проникли с взрывчаткой на борта самолётов. При попустительстве и даже коррупционном пособничестве людей, призванных подобного не допускать. Злоба дня (осень 2015-го) С момента последнего обновления «Будней авиапассажира» прошло два года. Летать я продолжаю примерно в том же ритме. Но в целом ситуация несколько изменилась. Где-то к лучшему. В чём-то к худшему. Например, во время полётов продолжительностью порядка 2-х часов авиакомпания «Ютэйр» перестала кормить и угощать пассажиров горячими напитками – только соки и воды. Когда это произошло первый раз (в середине 2014 года), я несколько удивился и посчитал сей прискорбный факт случайностью, выходящей рамки. Этаким непредвиденным сбоем. Я даже не сразу сообразил, что нас не покормили – настолько увлёкся написанием своего очередного литературного опуса. Через месяц я уже внимательно слушал объявления экипажа, который честно признался, что кормить пассажиров не планирует. Уже в полёте я строго спросил стюардессу, что, мол, за безобразие. Девушка смутилась и промямлила, что это решение авиакомпании, и теперь так будет всегда. Примерно в то же время по медиапространству пошли слухи, что дела у «Ютэйра» неважные, и компания стоит на грани банкротства. Так что отмена питания вполне укладывалась в канву происходящего. Конечно же надо экономить и – безусловно – на пассажирах. Даже любопытно прикинуть, какую долю в цене билета составляет стоимость бутербродика с кусочком сложно идентифицируемого мясного продукта и чашечки напитка, громко именуемого чаем или кофе... Цена билета на рейс в Нальчик начинается от 5000 рублей. Более чем уверен, что руководители авиакомпании, столь настойчиво ведущие её к банкротству, в месяц зарабатывают не меньше, чем стоимость билетов на весь рейс, включая пассажиров первого класса. Но руководителям почему-то не приходит в голову с целью экономии ограничить себя в обедах. Другая сторона этой проблемы состоит в том, что салонному экипажу во время полёта явно не хватает работы. Стюарды-стюардессы находятся при деле дай бог процентах в двадцати от времени рейса. Остальное время их таскают по воздуху... хотел написать «мёртвым грузом», но вовремя спохватился. Груз-то, на самом деле очень даже живой, как правило молодой и вполне симпатичный. Притом, что кое-кого в полёте всё-таки кормят – люди в форменной одежде иногда бегают по салону со стыдливо прикрытой посудой. Но в число избранных (допущенных к полноценному воздушному питания) пассажиры экономкласса не попадают. Альтернативой полётов в Нальчик и из Нальчика на «Ютэйре» является трасса Минводы-Москва, по которой в любимое Внуково летает также компания «Оренэйр». В переводе на русский язык – «Оренбургские авиалинии». Эта добрая фирма даёт в полёте и холодные, и горячие напитки, и даже сэндвичи. Но зато под корень обломала едва ли не самую основополагающую традицию пассажирских авиаперевозок – из реестра услуг исключено угощение конфетами-сосучками. Так и приходится сглатывать слюну насухую, когда при взлёте и посадке начинает закладывать уши. Но зато в течение уже лет двух в моих стандартных рабочих путешествиях практически не случается серьёзных временных задержек рейсов. И на том спасибо. Плюс шесть часов. Минус литр виски Зато таковая случилась в июле 2015 года, во время моего отпуска и рейса компании «Трансаэро» на маршруте Тель-Авив-Москва. Отпуск получился замечательный: отдохнули славно, погрелись, накупались в ласковом море, загорели, попили замечательно израильского вина, поели вкуснейшей морской рыбки, приобщились к сокровищнице мировой цивилизации, которой является почти весь Израиль. Осталось в столь же позитивном настроении вернуться домой. Ничего, собственно, беды не предвещало, поскольку прилетели мы в Тель-Авив всё той же «Трансаэро» строго по расписанию и без каких-либо заморочек. Небольшие проблемки, впрочем, ожидались, но совсем не глобальные, вполне решаемые, а главное – собственноручно созданные. При вылете из Внуково, конечно же, посетили дьюти-фри, и среди прочих бутылок я приобрёл литровый Джим-Бим на черешне – очень вкусная штука, рекомендую. В Израиле мы её не выпили. Во-первых, и без того было что, а во-вторых, я эту бутылку отчасти сознательно зажилил, чтобы отвезти домой, похвастаться перед друзьями. В аэропорту Тель-Авива осталось порадоваться своей предусмотрительности – ровно такая же бутылка стоила чуть ли ни вдвое дороже, чем в Москве (39 евро против 21). Драгоценный Джим-Бим я упаковал со всей тщательностью – два слоя пакетов, два слоя газет, два слоя носков и снова пакеты. Как известно, возить жидкости в салоне самолёта нельзя, и бутылки надо сдавать в багаж. Я и сдал. Чай, не впервой. Причём расположил упаковку ровно в центре рюкзака, обложив со всех сторон солидными рулонами мягкой одежды. А ещё у нас со собой имелось две бутылки пива. Дорога из дома, в котором мы отдыхали, до аэропорта неблизкая, до вылета мы точно бы проголодались, а пиво со столь предусмотрительно захваченными в путь бутербродами должно было избавить нас от голодной смерти. А заодно сэкономить драгоценную валюту, которой к концу отпуска осталось совсем немного. В российских аэропортах с пивом в самолёт не пускают. Да что там с пивом – с родниковой водичкой, принесённой с собой, не пускают. И – что там в самолёт – отбирают на первом же посту безопасности, иногда прямо на входе в аэропорт. Что уж говорить про Израиль, где безопасность возведена в ранг священной процедуры, и досмотры проводятся куда более тщательно и профессионально нежели на родине. Короче, я прикидывал, когда и где нам сподручней освободиться от компрометирующего, но такого вкусного и полезного груза. Но всё как-то не получалось – все аэропортовские процедуры проходили весьма оперативно, почти без очередей и раз попав в поток, выбраться из него не получалось. Я трижды ставил сумку с пивными бутылками во всякие инфраскопы, и трижды их спокойно оттуда забирал! Ни разу никто на них не покусился. И, думаю, что столь же спокойно я бы их занёс в самолёт, но... Табло, ещё в зале регистрации пассажиров, сообщило нам, что рейс задерживается на час двадцать «поздним прибытием самолёта». Досадно, но ладно. Сели в одной из многочисленных кафешек, оприходовали пиво и бутерброды и двинулись на посадку. Разумеется, не на час двадцать позже, а на все два двадцать. Бывает и хуже! Но реже. И это «реже», увы, наступило. В самолёт нас загрузили, но взлетать он не торопился. В иллюминатор было видно, как вокруг лайнера бродят два служащих аэропорта и кто-то из членов экипажа. Самолёт оставался безжизненным, а, значит, не работали в нём и кондиционеры. А на дворе израильский июль – чуть дальше, чем середина дня, но всё равно тепло. Народ начал потихоньку, а потом и в полный голос роптать. Взрослых поддержали многочисленные младенцы – нечленораздельно, но не менее громко. Бортпроводники как могли успокаивали народ, обещая, что вот-вот смотрящий от Бен Гуриона (кто не знает – название главное израильского аэропорта) даст разрешение, и мы полетим. Но смотрящий оказался стойким и неподкупным. Через час потного ожидания и разгорающегося скандала нас выгрузили из самолёта и повезли обратно в аэропорт. Рейс откладывался на два часа «по техническим причинам» – так звучала официальная причина. Мало-мальский грамотный пассажир понимал, что если потребуется замена самолёта, то ни о каких двух часах речи идти не может – скорее всего заночуем на гостеприимной, не желающей нас отпускать в прямом и переносном смысле Земле Обетованной. Если же «техническую причину» устранять здесь, то всё одно стрёмно – лететь на только что «починенном» аппарате. Но как ни митингуй, делать нечего – обратно в здание нас запускали долго. Заново пропуская через систему безопасности и раздавая поимённые посадочные талоны. Умные пассажиры пережидали очередь в кондиционированном автобусе, наотрез отказываясь освобождать прохладный салон. Энергичные пассажиры толкались в тамбуре здания и на раскалённой улице, громко буяня и костеря в равной степени бездушных израильтян и бездарных трансаэровцев. Мы отнесли себя к умным и автобус покинули в числе последних. Как коротать время, особых дискуссий не возникло, тем более что всему рейсу предложили подкрепиться и освежиться в одной из аэропортовских забегаловок. Угощали по талонам неважно, и мы взяли ещё кой-какой закуски за свои кровные. Закуска была необходима, потому что стресс пришлось скрашивать при помощи виски, приобретённым в дьюти-фри Бен Гуриона. Выпить успели грамм 300 на двоих, как подошло назначенное время повторной посадки. Никаких объявлений о судьбе нашего рейса по общей трансляции уже не звучало. На непутёвых русских махнули рукой и списали из клиентов аэропорта. Как ни странно, но практически в назначенное время мы вновь сидели в самолёте, на этот раз уже запустившим силовые установки и поэтому охлаждаемом. Но полетели не скоро. Потому что минимум с десяток пассажиров рейса не поверили в обещания и совершенно не торопились присоединиться к товарищам. А может, до упора таки ждали объявлений. Только минут через сорок последние места в самолёте были заполнены. Опоздавших встречали, мягко говоря, недружелюбно. Примерно также, как при высадке «приветствовали» славных сотрудников «Трансаэро». Общая задержка в итоге составила почти шесть часов, в Моске приземлились в начале второго ночи, но, к чести авиакомпании, сам полёт прошёл безукоризненно. За одним маленьким, персональным и очень печальным исключением. Когда мы закончили все таможенно-пограничные процедуры, багаж уже катался по транспортёру. Свой рюкзачок я увидел издали и радостно к нему устремился. Но метра за три до того, как я взял его в руки, мой нос уловил до боли знакомый запах. У напитка Джим-Бим на черешне очень характерный аромат. Приятный, но не в данной ситуации. Ещё теплилась надежда, что (например!) оказалась неплотно закрыта пробка и немного виски вырвалось из тесной бутылки. Но дома, вытащив первую же вещь из одежды, я понял, что выдавал страстно желаемое за действительное. Я действительно хорошо упаковал бутылку – упаковка полностью сохранила форму. Но, увы, бутылка состояла из мельчайших обломков, буквально стеклянного крошева. Ну а из-за того, что рюкзак наверняка не раз кувыркали, напиток покинул не только бутылку, но и пакеты, газеты и носки, равномерно смочив практически всю одежду (даже выжать ни капли в стакан не удалось). И сам рюкзак до сих, спустя два месяца, сохраняет весьма специфический и притягательный аромат. Вот что обидно. С уничтоженной стеклянной тарой соседствовали достаточно мягкие картонные упаковки духов, которые я вёз в подарок. И флакончики парфюмерии остались целы, и картонные коробки не несли на себе НИКАКИХ следов насилия! Также в минус сыграл тот факт, что Джим-Бим разливается в булылки квадратного сечения, куда меенее стойкие к разрушению, чем цилиндрические. Видимо, прямо на мой рюкзак ретивые грузчики уронили с размаху (углом, скроее всего) какой-нибудь жёсткий и тяжелючий чемодан. Но самая досада заключается в том, что, как выяснилось, эту бутылку ВООБЩЕ МОЖНО БЫЛО В БАГАЖ НЕ СДАВАТЬ!!! Ведь донёс же я сквозь все системы безопасности практически в салон самолёта два пузыря пива. Не донёс только потому, что случилась задержка рейса. Я не раз возил спиртное в багаже. И разбитую бутылку мне выдали в третий раз. Однажды на внутренних линиях в Штатах, один раз после рейса в Рим на «Алиталии», и вот теперь после прилёта из Тель-Авива. Заметьте, все три случая связаны с полётами за рубеж. На внутрироссийских линиях бутылок мне не били. Ну как тут не быть патриотом?! P.S. Мой папа живёт в Израиле. И когда в свой следующий визит я рассказал ему о постигшей меня потере и выдвинул свою версию происшествия, папа меня опроверг. Вполне научно (чай, доктор наук и профессор). Тем самым заступился за Израиль, проявил, так сказать солидарность со страной постоянного места жительства. – Учитывая изложенные тобой обстоятельства, – сказал папа, – я думаю, что бутылка пострадала от естественных причин. И лопнула не воздействия снаружи, а изнутри. Её скорее всего разорвало из-за разницы давлений. Ведь в багажном отсеке самолёта зачастую давление существенно ниже, чем в пассажирском салоне... И, знаете, я склонен с отцом согласиться. Только такая версия объясняла почему бутылка разлетелась в равномерное мелкое крошево, и никак не пострадали не менее (а то и более!) деликатные упаковки с духами. И сама «духовая» посуда оказалась куда прочнее. К моему великому сожалению.

Начало		Конец
Наверх	Хобби и слабости	Scientific.ru