Мысли его были заняты главным образом Оливером Твистом, и о нем-то он и заговорил.
- Кстати, - сказал мистер Бамбл, - не знаете ли вы кого-нибудь, кому нужен был бы мальчик? Приходской ученик, который в настоящее время является обузой, я бы сказал - жерновом на шее прихода... Выгодные условия, мистер Сауербери, выгодные условия. С этими словами мистер Бамбл коснулся тростью объявления, висевшего над его головой, и три раза отчетливо ударил по словам "пять фунтов", которые были напечатаны гигантскими буквами романским шрифтом.
- Ах, бог ты мой! -воскликнул гробовщик, схватив мистера Бамбла за обшитый золотым галуном лацкан его шинели. - Да ведь об этом-то я хотел с вами переговорить!

                                Чарльз Диккенс, "Приключения Оливера Твиста"

Известно, что любая концепция, выходящая из под чиновничьего пера, вдохновляется самыми благими целями (всемерное повышение благосостояния трудящихся, рост экономической эффективности и т.д.). Не стала исключением и обнародованная пару недель назад "Концепция участия Российской Федерации в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки". Попробуем разобраться и понять, как именно нас хотят облагодетельствовать.

В благородности намерений министерства образования и науки, возглавляемого А.А.Фурсенко , может убедиться любой, кто ознакомится с самой Концепцией, либо с выдержками из нее, опубликованными в газете "Поиск": "Целью реализации изложенных в Концепции новых принципов участия государства в управлении государственными научными организациями и подходов к реорганизации государственного сектора науки является существенное повышение эффективности государственной научно- технологической политики, содействие развитию негосударственного сектора науки, формирование нового, отвечающего современному мировому уровню облика национальной инновационной системы". Как и положено, документ начинается с констатации неблагополучия в научной сфере ("Научные организации располагают устаревшей материально-технической базой и проявляют низкую инвестиционную активность" и пр.). По-видимому, чиновники находятся в девственном неведении относительно некоторой связи, существующей между объемом финансирования подведомственной сферы (а также общей экономической ситуацией в стране) и ее состоянием. Во всяком случае, в опубликованных фрагментах Концепции авторы не останавливаются на причинах, приведших к неблагополучной ситуации, и можно сделать вывод, что получилось все как-то само собой, вследствие лишь определенного недостатка в толковом управлении.

Взгляд на неутешительную картину приводит чиновников к выводу, что по многим параметрам государственный сектор науки неоптимален; среди этих параметров можно найти как прозаическую "низкую бюджетную эффективность научных организаций", так и загадочную "недостаточную эффективность использования государственного имущества для исполнения публичных полномочий в сфере науки". Выходом из создавшейся ситуации чиновники разгосударствливание бОльшей части государственных научных организаций. Значительная часть Концепции посвящена критериям для отбора государственных организаций, которые в ближнесрочной перспективе должны остаться в государственной собственности, а в особенности "механизмам прекращения участия Российской Федерации в управлении научными организациями" (собственно, как можно заключить из опубликованных выдержек из Концепции, рассмотрению этих механизмов посвящена основная часть концепции). Таковыми механизмами могут быть "преобразование учреждения в фонд либо в автономную некоммерческую организацию", "преобразование учреждения в ОАО", "продажа имущественного комплекса учреждения" и т.д.

Если критерии отбора не отличаются конкретностью (вот один из них - "организация выполняет фундаментальные научные исследования и имеет потенциал к продолжению исследований на требуемом качественном уровне"), а об объеме финансирования науки не говорится вообще ничего (вопрос выходит за рамки Концепции), то результаты применения Концепции чиновники отливают во вполне конкретные цифры: "В целом с учетом приоритетных задач социально-экономического развития Российской Федерации федеральный сектор науки к 2008 году должен включать в себя порядка 400-700 организаций, обеспечивающих результативную и бюджетно-эффективную реализацию функций государства в сфере науки. Исследовательское "ядро" государственного сектора науки составят 100-200 передовых научных организаций, а инфраструктурную компоненту государственного сектора науки - примерно 300-500 организаций." Поскольку все остальные цели (повышение эффективности, сохранение и приумножение научного потенциала, выход на мировой уровень и пр.) в цифрах никак не выражены, то можно сделать вывод, что реально чиновники ставят перед собой только одну задачу - резкое сокращение числа финансируемых из бюджета научных учреждений. И, соответственно, основной целью Концепции является только одна из декларированных целей - "оптимизация организационных и финансовых затрат государства по управлению научными организациями" за счет "сокращения числа федеральных организаций науки" и "продажи федерального имущества (имущественных комплексов учреждений и унитарных предприятий, акций ОАО)". Фактически, министерская Концепция представляет собой ревизию решений принятых весной 2002 г. решений Госсовета, направленных на увеличение финансирования науки из государственного бюджета, хотя напрямую об этом, естественно, не говорится.

Попробуем разобраться, есть ли в этом какая-либо насущная необоходимость. Безусловно, можно представить себе ситуацию, когда тяжелейшая обстановка в стране заставляет резко сокращать бюджетные расходы, что называется, резать по живому. Однако сложно понять, какую экстренную необходимость в таком сокращении чиновники видят именно сейчас, при благоприятной внешнеэкономической конъюктуре, росте ВВП и золотовалютных запасов. Сумма, выделяемая из госбюджета "на науку" (по статье "Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу") - 46.2 млрд. руб в текущем году, - на первый взгляд не кажется малой, однако все познается в сравнении. Данная сумма меньше бюджета среднего американского университета (и в 5 - 7 раз меньше бюджета любого из ведущих американских университетов). Расходы по этой статье составляют всего лишь 1.74 % от расходной части бюджета или 0.3 % ВВП. Точных данных по доле расходов на науку в ВВП с учетом государственных и коммерческих источников финансирования по России нет, но в достаточно оптимистичном предположении, что негосударственное финасирование научных исследований не меньше государственного, она составляет не более 0.6 %. Для сравнения, на рубеже веков в США на науку выделялось 2.64 % ВВП, в Германии - 2.44 % ВВП, во Франции - 2.19 % ВВП. В странах, расположенных в неблагоприятных климатических условиях или бедных полезными ископаемыми, которые относятся к категории высокоразвитых, доля расходов на науку в ВВП была еще выше: в Швеции она составляла 3.8 % ВВП, в Финляндии - 3.19 % ВВП, в Японии - 3.04 % ВВП. С учетом того, что доля государственного финансирования в США, Японии и странах ЕС составляет 25 - 35 % от общего объема расходов на науку, нетрудно подсчитать, что доля бюджетного финансирования науки для передовых в экономическом отношении стран никак не ниже 0.65 % ВВП. Отсюда можно сделать вывод, что министрество делает свой выбор явно не в пользу развития или хотя бы сохранения имеющегося научного потенциала в ожидании того момента, когда экономика дозреет, чтобы его "переварить". Оно, похоже, выбирает более легкий путь - "улучшение" соотношения государственного и коммерческого финансирования до мирового уровня за счет снижения доли государственного финансирования. Тот факт, что при таком "улучшении" доля расходов на науку в ВВП будет почти на порядок меньше, чем в наиболее экономически развитых странах, у чиновников, похоже, смущения не вызывает: по их замыслу, мы и при переходе российской экономики к "инновационному пути развития" пойдем своим, совершенно особенным путем. Можно не сомневаться, что результаты реализации Концепции будут без всяких преувеличений впечатляющими (особенно с учетом не менее активной "заботы" министерства об образовании). Тем, кто полагает что природные богатства сами по себе способны обеспечить развитие страны, полезно взглянуть на одного из крупнейших в мире экпортеров нефти - Нигерию, страну с сопоставимым с Россией населением, однако (пока еще?) значительно более высоким уровнем нищеты, преступности и коррупции, страну с малограмотным населением, сотрясаемую кровавыми столкновениями на религиознолй почве.

Но, может быть, ситуация с российской наукой так безнадежна, что траты на нее являются выбрасыванием народных средств на ветер? Совсем не удивительно то, что вследствие обвального падения финансирования науки она оказалось в тяжелом положении (проблемы можно перечислять долго, но вряд ли стоит это здесь делать: они известны большинству посетителей нашего сайта) - было бы странно ожидать иного. Гораздо удивительнее то, что российская наука пока еще не в столь плохом состоянии, в каком можно было бы ожидать ее встретить после пережитого за последние 10 - 15 лет, и производимые ей "новые знания" и прикладные разработки пока еще (несмотря на отеческую заботу о науке со стороны власть предержащих) ощутимо превосходят "научный продукт" среднего американского университета. О том, что существует еще достаточно много активно работающих ученых, свидетельствуют и данные, полученные в процессе работы над нашим сайтом, такие, как значительная доля публикаций российских авторов в крупнейшем архиве электронных препринтов в области физико-математических наук . Количество статей само по себе, конечно, еще не говорит о высоком научном уровне - о востребованности мировой научной общественностью труда российских ученых говорят данные по индексу цитируемости российских ученых (показателю, характеризующему число ссылок на статьи, опублпикованные данным ученым). Выполненная в рамках сайта работа показывает, что есть многие сотни российских ученых, имеющих очень приличный "активный" индекс цитируемости (т.е. имеются сотни ссылок на их работы, выпущенные в последние годы).

О том, что не все еще потеряно окончательно, свидетельстуют награды, получаемые российскими разработками на международных выставках. Об этом говорит возникновение и вхождение в традицию новых, неплохих научных конференций, посвященных самым современным и высокотехнологичным областям науки (таких, например, как "семейство" совещаний "Нанофотоника", "Рентгеновская оптика" и "Сканирующая зондовая микроскопия" , проводимых ежегодно активно работающим Институтом физики микроструктур РАН и привлекающих внимание ученых из ближнего и дальнего зарубежья)... Признаков жизни и жизнеспособности еще много, и в министерстве об этом, безусловно, знают. Знают, и все равно готовятся резать по живому, добивая российскую науку (хотя, как мы видели, планируется оставить некоторое количество "потемкинских деревень", куда можно было бы привозить на экскурсию президента и докладывать ему о впечатляющих успехах и достижениях).

Отдельный вопрос, зачем это нужно чиновникам. Выгоды министерства как чиновничьей корпорации можно усмотреть в замыкании на себя научных бюджетных финансовых потоков (за счет придания подчиненной роли Академиям и РФФИ), а выгоду лично чиновников - в возможности определения того, соответствует та или иная организация "высоким государственным критериям", с вытекающей из такого решения возможностью последующей продажи ее "имущественного комплекса". Но, может быть, подозрения ученых, что затеваемые преобразования вызваны в основном интересом к собственности академических учреждений (земле и зданиям), особенно в крупных городах, - выдумка, а в реальности такого интереса нет? Ответ здесь однозначный и определенный - такой интерес есть. Можно вспоминать об опубликованных в газетах историях, связанных с борьбой за академическую собственность (в том числе и об откровенно криминальных, связанных даже с убийством мэров городов-наукоградов, как в Троицке). Но автор данной заметки имеет живое свидетельство такого интереса прямо перед глазами - соседний академический институт (НИУИФ) был фактически продан ЮКОСу, и сейчас там размещается одно из подразделений этой компании.

Пока получить лакомые куски академической собственности в столице и крупных городах все же достаточно затруднительно, но препятствия отпадут в случае принятия нынешней Концепции. Не удивительно, что авторы Концепции особо отмечают в качестве негативных моментов следующее - "Сложившееся размещение научных организаций по территории страны характеризуется существенной неравномерностью. В 2002 году примерно 46% научных организаций располагалось на территории Центрального федерального округа (при этом только в Москве сосредоточено почти 32% научных организаций)". В дальнейшем говорится о необходимости "обеспечения сбалансированного регионального развития" и о том, что "на федеральном уровне должна обеспечиваться территориальная сбалансированность элементов национальной инновационной системы с позиций ограничения диспаритетов в развитии российских регионов". Как видно из приведенных цифр, говорящих о планах резкого сокращения числа госбюджетных научных заведений, исправлять имеющийся дисбаланс собираются не за счет развития региональной науки, а за счет избиения науки столичной, неразрывно сопряженного с продажей аппетитных "имущественных комплексов учреждений".

Но, может быть, та часть научных институтов, на основе которых будут образованы некоммерческие фонды и акционерные общества (и чье имущество, соответственно, не будет продано), станет локомотивом негосударственной инновационной экономики? К сожалению, в настоящий момент подобный сценарий кажется не слишком реалистичным, и вот почему. Необходимо принимать в расчет моменты, не прописанные в концепции, которые, безусловно, учитываются чиновниками: дело в том, что даже многие вполне экономически эфективные на сей момент по критериям министерства ОАО в скором времени должны в одночасье превратиться в экономически неэффективные. А именно, с 1 января 2006 года научные учреждения будут лишены льгот по налогу на землю и на имущество. К настоящему моменту льготы по налогу на землю получила только церковь, но пока еще нельзя исключить, что государственные научные учреждения тоже смогут получить такие льготы, и не сложится идиотическая ситуация, когда государственные научные организации будут вынуждены платить налог на научное оборудование (что, наверно, способствовало бы избавлению от "низкой инвестиционной активности", которая так "заботит" г-на Фурсенко и его подчиненных). Однако понятно, что ОАО ни в каком случае на льготы и послабления претендовать не смогут, так что не нужно быть пророком, чтобы предсказать череду банкротств и смен собственников бывшего государственного имущества. Не столь уж сложно предположить, что при покупке алюминиевого завода или нефтяной компании новый собственник не будет изменять профиль производства - это было бы весьма нелогично с точки зрения бизнеса . Но очень сложно представить, что коммерсант, приобретя земельный участок в престижном месте большого города, сделает свой выбор не в пользу скорой и большой прибыли, которую сулит ему отнюдь не сохранение бывшего профильного "бизнеса". А чиновники будут разводить руками и говорить: "Жаль, но ничего не поделаешь - таковы законы рынка!"

Таким образом, знакомство с Концепцией приводит к однозначному выводу: ее составители ни в коей мере не заботятся ни о развитии фундаментальной науки, ни о создании в России инновационной экономики, руководят ими совсем другие мотивы.

Е.Онищенко