Олежка II
АВСТРАЛИЙСКИЕ ТАЙНЫ
Повесть. Часть I.
Настоящего исследователя не может привлечь
прямая, как стрела, штольня, из любого места
которой всегда виден выход. В науке, как известно,
не бывает прямых путей, нет там и столбовой дороги...
Олежка II (соч., т.2, с.28)
I
Мельбурн
встретил нас неприветливо. Наступал вечер, быстро темнело. Влажная мгла
накрывала аэропорт. Мы с Пашкой с опаской ожидали
таможенного досмотра. Еще бы! Мы везли в багаже
портативную бурильную машинку, а местных
таможенных правил мы не знали. Положение усугублялось
еще и тем, что Пашка довольно плохо говорил
по-английски. Что же касается меня, языка я не знал
абсолютно.
II
Как мы
и предполагали, широко улыбающаяся таможенница жестом указала на чемодан.
Павел
откинул крышку и перед взором предстал аккуратно
уложенный сверкающий полированными боками
стальной агрегат, купленный нами в Гонконге
буквально 6 часов назад. Таможенница с удивлением
что-то пробормотала. "Что она говорит?"
-- спросил я вконец растерявшегося Пашку. "Спрашивает,
зачем нам это", -- дрожащим голосом ответил
он. "Дас ист литтель, литтель!" -- закричал я размахивая
руками, пытаясь показать, какая маленькая
у нас машинка, -- "Унзере миксер ист кляйнен-литтель!" -- не
унимался я. "Миксер", -- одобрительно сказала
таможенница и, как потом перевел мне Пашка, спросила,
все ли у нас в порядке и нужна ли нам помощь.
Увидев, как она, улыбаясь, открывает нам турникет, мы
схватили вещи и ринулись вперед.
III
Как нам
объяснили при покупке, портативная бурильная установка работает на бензине.
Подходит,
например, автомобильный бензин. Провезти
в багаже бурильную машинку нам не составило больших
хлопот, брать же с собой в полет канистру
с бензином мы побоялись. Итак, надо было где-то купить
бензин. Мы стояли на площади перед Мельбурнским
аэровокзалом и обсуждали различные варианты.
Страшно хотелось пить. "Идем вон туда, на
автостоянку", -- предложил я, -- "купим бензин у кого-нибудь
из водителей!". Нам повезло: у одной из
машин стояла женщина лет шестидесяти и собиралась в нее
садиться. "Сорри!" -- заорал Пашка, -- "Вери
нид бензин!". "Фор унзере миксер", -- добавил я, показывая
на чемодан. Аборигенка что-то быстро ответила.
"Она спрашивает, может, мы говорим по-французски
или еще на каком языке", -- перевел Павел.
"Русский?" -- не надеясь, спросил я. Неожиданно женщина
ответила: "Я учил мало русский! Тетя мой
был русский! Помогать? Москва?" -- "Нам нужен бензин для
унзере..." -- начал было я. Пашка вмешался
и стал говорить очень медленно и разборчиво, чтобы
австралийке легче было понимать: "Три литры
бензин для наша машинка, можно в стеклянной банке".
"Конейшно! Наливать! Машинка!" -- обрадованно
поняла она. Мы открыли чемодан, показали наш
аппарат и объяснили, что нам нужна канистра
с бензином, хотя бы литра на три. Иностранка достала из
багажника 10-литровую пластиковую канистру
с бензином и, улыбаясь, протянула ее нам. Я пошарил в
кармане, вынул несколько помятых стодолларовых
купюр и протянул ей одну. Наша спасительница
изменилась в лице и отшатнулась. "Она что,
никогда не видела американских долларов?" -- тихо удивился
Пашка. Я положил деньги обратно в карман.
Мы тепло попрощались с дамой, которая тут же села в
машину и уехала в бескрайнюю даль.
Павел
держал чемодан с машинкой и рюкзак, у меня в руках была канистра и сумка
с примусом,
котелком и сухофруктами. Крупу мы собирались
купить по дороге. Мы стояли и молча думали.
IV
Мы совершенно
не знали, куда нам теперь. Нам с Павлом раньше никогда не приходилось бывать
в
этих местах. Времени оставалось мало, необходимо
было прибыть к месту еще до рассвета. Февральские
ночи на восточном побережье Австралии влажные
и теплые. Что радовало, тут совершенно не было
комаров. Развернувшись, мы зашли в здание
аэропорта. Без больших проблем мы поменяли часть наших
денег на австралийские доллары (вот, оказывается,
как называется местная валюта!), зашли в кафе, где
выпили по два стакана какого-то немецкого
пива (автралийское мы пить побоялись, еще неизвестно, что
оно из себя представляет* ) и съели по пирожку
с чем-то рыбным. Стало хорошо, захотелось спать. В
том же ресторане мы поинтересовались, где
находится Хоршам, то место, ради которого мы перлись в
Австралию аж из самой Твери. Оказалось,
довольно далеко, больше двухсот миль. Ближайший поезд в
нужном направлении стартовал только завтра,
да и то во второй половине дня. Поинтересовавшись, во
сколько могло бы обойтись подобное путешествие
на такси, мы были приятно удивлены. Названная
сумма нас вполне устроила, и мы отправились
в путь.
_____________________________
* Теперь,
чтобы попробовать настоящее австралийское пиво, вовсе необязательно лететь
в Мельбурн --
в Москве "Foster's" можно приобрести практически
в любом киоске.
V
В поселок
мы прибыли глубокой ночью. "Самое время для поиска заброшенной шахты" --
пошутил я.
Дело в том, что именно в этой шахте, судя
по имеющимся у нас схемам, может находиться отгадка так
называемой "Тайны кадмий-никелевой руды".
К моему ужасу, Пашка мою шутки принял всерьез. Шахту
найти оказалось несложно - все же молодец
Павел, не стал сразу отпускать водителя! Мы зашли в
единственный во всем Хоршаме ресторан, заказали
легкий ужин и разузнали обо всем, что нас
интересовало. В этом же ресторане мы подкупили
крупу и кое-какой необходимый провиант, в том числе
пять пачек прекрасного английского чая.
Заброшенная шахта находилась в десяти милях южнее поселка
и, подкрепившись, мы отправились туда.
Часть II.
Тяга к знаниям - самое сокровенное в жизни
человека. Это все равно, как луч солнца в туманном
небе, как глоток пива в зимнем лесу...
Олежка II (соч., т.2, с.51)
VI
Научные
исследования никогда не привлекали властей как объект приоритетного финансирования.
И
сейчас скудные средства, идущие на развитие
отечественных исследований, распределяются
неравномерно. Тут учитываются и научные
направления (причем не только с точки зрения перспективы,
но и дороговизны - менее затратный в целом
проект - всегда лучше), часто учитывается и человеческий
фактор. К примеру, если руководитель исследовательского
проекта - скандалист, если он знает, где и
когда надо стукнуть кулаком по столу, кому
пожаловаться, где поругаться, а где потребовать
положенного и неположенного, то с ним стараются
не связываться и обычно выделяют необходимые
средства. Эти начальники, как правило, никудышные
ученые - еще бы: все свои силы они тратят, чтобы
урвать побольше для себя и для своего эксперимента.
А бывают настоящие ученые, известные всему
миру по своим публикациям, изобретениям,
открытиям. У таких обычно нет времени (да и способностей
не хватает) на выбивание денег. А помощников,
готовых заниматься этими делами ни в грош не ставят в
высших кабинетах, справедливо указывая:
"А ты кто такой?". Как правило, среди таких ученых
добиваются успеха лишь теоретики, чья работа
не требует больших финансовых вливаний. Была бы
бумага, ручка и пишущая машинка с помощником,
умеющим быстро печатать под диктовку.
Но не
только от руководителя или выбранного модного направления исследований
зависит
распределение финансовых потоков. Многое
зависит от местоположения и размеров научных
институтов. В почете - крупные научные учреждения,
расположенные, как правило, в Москве или
Санкт-Петербурге. Одно время деньги перечисляли
также и в Новосибирский научный центр.
Провинциальные же институты, такие, как,
например, Всероссийский научный институт лесных
заготовок (ВНИЛЗ) в Петрозаводске или Саратовский
Научно- исследовательский институт рыбного
хозяйства (НИИРХ) вынуждены надеяться больше
на себя, зарабатывая на сдаче в аренду пустующих
помещений коммерческим фирмам или заключая
договора на проведение экспертизы качества
поставляемой на экспорт древесины (в случае
с Петрозаводским институтом) или на сертификацию
рыбных консервов местного комбината (в этом
случае на банках с сардинами появляется гордое:
"Одобрено специалистами Областного Ордена
Трудового Красного Знамени НИИ Рыбного хозяйства
имени А.Килькина"). По иронии судьбы у нас
с Пашкой с собой в Австралии оказалось несколько
баночек "Килек в томате", сертифицированных
как раз этим самым институтом* .
VII
Институт
вопросов геологии (НИИВГ), в котором числимся мы с Пашкой, расположен недалеко
от
Твери, в шикарной лесистой местности. В
наши края любят приезжать за грибами даже из Москвы. А уж
когда вызревает клюква, москвичи прутся
в наши окрестности целыми электричками. В результате с
каждым годом клюквы и грибов у нас становится
все меньше, приезжих, "знающих одно грибное место,
правда, далеко, под Тверью", появляется
все больше. Дошло дело до того, что местные жители как-то в
июне встретили в лесу москвичей, специально
приехавших собирать... ландыши.
Массовые
заготовки пришельцев создают нам серьезные проблемы. Дело в том, как вы
уже поняли,
мы с Павлом обитаем в самом что ни на есть
провинциальном институте со всеми вытекающими отсюда
проблемами финансирования. Положение осложняется
еще и тем, что начальник наш не относится ни к
первой, ни ко второй из описанных выше категорий.
То есть он не принадлежит к числу талантливых
администраторов. Скорее, он - совсем никудышный
администратор, кроме того, он не тянет и на
маститого ученого-теоретика. Наш начальник
- простой алкаш, которого до сих пор не выгнали из
института только потому, что у него за многолетнюю
службу установились тесные, очень дружественные
отношения с вышестоящим начальством. Причем
отношения эти сложились на почве постоянных
совместных пьянок. В результате проблемами
финансирования никто не занимается, Институт получает
крохи, которых едва хватает на содержание
управленческого аппарата. Все рядовые сотрудники
института уже год как отправлены в неоплачиваемые
отпуска.
VIII
Мы с
Павлом - настоящие ученые, без науки жить не можем. К тому же, мы не любители
выпить,
поэтому отношения с начальством сложились
довольно напряженные. Но сидеть год без дела - не наша
стихия. Мы любим приключения и авантюры,
препятствия и преграды (что, впрочем, одно и то же).
Первые месяцы, находясь без работы, мы путешествовали
по просторам Тверской губернии, исследуя
химический и биологический состав почв и
попутно собирая ландыши, смородину, чернику и клюкву (в
зависимости от сезона). Но когда мы впервые
прочитали в Пашкином переводе свежий номер "The Real
Geological Discoveries" и узнали там о существовании
кадмий-никелевой проблемы, мы загорелись
желанием непременно внести свою лепту в
ее решение. Как мы поняли из статьи, еще в незапамятные
времена люди наряду с железом и медью активно
пользовались и никель-кадмиевыми сплавами,
обладающими чудесными электрическими свойствами.
Химия тогда была развита не особенно хорошо, и
населяющие Землю племена добывали этот сплав
непосредственно из кадмий-никелевой руды. Чудом
сохранившиеся до наших дней образцы сплава
тех лет и сейчас демонстрируют человечеству
непревзойденные электрические характеристики.
Но вот проблема: ученые со всего мира, используя
образцы чистых металлов - никеля и кадмия
до сих пор не могут получить сплав с требуемыми
свойствами. То удельное сопротивление подкачает,
то ЭДС барьера самоиндукции имеет низкую
полярность. И тогда ученые (продолжая проводить
эксперименты по искусственному получению
чудесного сплава) задумались: может быть,
где-то до сих пор сохранилась та самая руда, из которой
древние выплавляли замечательные приспособления,
облегчающие им быт.
Правительства
продвинутых в научном смысле стран постепенно стали выделять миллионы долларов
на поиски сохранившихся фрагментов редкой
породы. К таким странам, как США, Япония и Франция
уже подключились Китай и Израиль. В Китае
для этой цели был даже специально образован Институт
никелевых сплавов и руд ( YАВБ ). Обо всем
об этом мы узнали из той самой научной статьи (кстати,
кому интересно, вот точная ссылка: The Real
Geol.Dis.,17,1998,p.611 ) и немедленно решили в
поисках руды присоединиться к армии ученых-минералогов,
тем более, что заняться в то время нам было
больше нечем.
IX
Планы
ехать именно в Австралию возникли не случайно, а в результате изнурительной
работы с
научной литературой. Когда имеющихся у нас
с Павлом журналов стало не хватать, мы даже как-то раз
съездили в Москву, в Ленинку, где, как оказалось,
хранится ошеломляюще большое количество работ по
нашей тематике. Безусловно, в далекие времена
люди не умели строить глубоких шахт, поэтому мы
единогласно решили, что если где-то и сохранилась
чудесная руда, так только в старых, неглубоких
разработках. Мы сосредоточились на старинных
заброшенных шахтах небольшой глубины (для
определенности выбрали глубину в пределах
200 метров). Оказывается, в мире не сохранилось ни одной
шахты тех далеких времен. Но - не беда.
Шахту в районе месторождения могли построить и позже, когда
добыча и использование никель-кадмиевой
руды прекратилось, а технология получения сплава была
утеряна. Возможно, что то на одном, то на
другом горно-обогатительном комбинате попадаются
микрочастицы той руды, просто старатели
не обращают на них внимания. Ученые со всего мира,
ободренные таким предположением, разбрелись
по подобным производствам в надежде выделить
желанные фрагменты из сотен тысяч тонн перерабатываемой
породы.
Мы с
Павлом, в отличие от большинства поисковиков, сосредоточили свое внимание
в основном на
заброшенных шахтах, главным образом потому,
что там нам никто не будет мешать работать. Нет там и
занудных требований по технике безопасности,
режима работ, гудящих механизмов, пыли и сыплющихся
на голову камней из-под отбойных молотков.
Мы уже бывали на действующих подземных разработках и
знаем, как это неприятно. Австралия привлекла
наше внимание по нескольким причинам. Во-первых, эта
страна пока еще не стала местом паломничества
ученых-минераловедов, а конкуренты, как правильно
говорит Павел, нам в таком деле ни к чему.
Во-вторых, в Австралии полно заброшенных шахт, причем,
по преданиям, вблизи некоторых в прошлые
времена наблюдались интересные электрические эффекты,
как, например, неожиданное возникновение
разности потенциалов с таким же неожиданным этой самой
разности пропаданием. Особенно много пишут
про электрические курьезы в Хоршаме (провинция
Виктория), а ведь там рядом как раз имеется
заброшенная шахта с максимальной глубиной по разным
данным от 200 до 350 метров. В-третьих,
Пашка давно собирался слетать в Гонконг по своим
коммерческим делам, так что оба мероприятия
можно было совместить.
Итак,
наши исследования было решено начать с Австралии. Ранним февральским утром
мы вылетели
рейсом из "Шереметьево" на Гонконг. По прибытии
мы с Павлом временно разделились. В течение трех
дней, пока Павел встречался со своим компаньоном,
я штудировал литературу. Сначала я прочел стопку
ксерокопий, привезенных с собой из России,
потом, когда читать стало уже нечего, я записался в
местную библиотеку. Следует сказать, что
работа в библиотеке не была продуктивной. Языковый барьер
давал о себе знать - большая часть имеющейся
там научной литературы была на английском языке,
поэтому я ограничился изучением карт и таблиц
минералов. В среду днем я, как и было условленно,
встретился с Павлом в аэропорту. Там Павел
немедленно похвастался только что приобретенной им
бурильной машинкой. Через два часа мы уже
молча сидели в парящем над океаном самолете и каждый
думал о предстоящих приключениях.
__________________________________________
* Все
названия институтов, их местоположение, а также порядок финансирования
научных учреждений в нашей стране выдуманы. Жителей упомянутых в повести
городов, работников отраслевых НИИ с похожими на перечисленные в повести
названиями прошу не обижаться. Обращаюсь также к министрам науки, финансов,
экономики, рыбной и лесной промышленности, геологии, другим министрам,
к руководителям Российской Академии наук, к Премьер-министру, Президенту
Российской Федерации и российским парламентариям - отнеситесь к моей повести
с пониманием, я никого не хотел обидеть. Приношу извинения г-ну А.Килькину,
имя которого я без согласования присвоил вымышленному институту.
К 3-4 частям ...
|