* * *
Лягушки квакали к теплу.
И пахло тиной и осокой.
Летучьи мыши невысоко
Ловили мошек по селу.
Луна старинною сохой
С одной из облака оглоблей,
Пахала в небе, и покой
Лился с небесной преисподней.
И в лог стекал. А там вода
Игравшей рыбою плескалась.
Небесная соха тогда
Кругами берегов касалась.
И несомненно пращур мой,
Вот так же стоя у сарая,
Никак не мог уйти домой,
От красоты родного края.
Царь природы
Вся в бриллиантах мокрая трава;
Ты царь здесь, царь, внушает медуница,
А земляника просит поклониться.
И никакие царские права
Не разрешают ей не подчиниться.
И, как лозина, гнется поясница...
А что же медуница, не права?
* * *
Я не поставлю нынче дату
На этот лист под этот стих.
Всегда он был, а не когда-то
Душою помыслов моих
Коснулась осень кроны ивы,
День – к вечеру, совсем притих.
И жгучий яд в шипах крапивы
Засох и превратился в штрих.
На взгорке сосны зеленели,
Под крышу лап к себе маня,
Еще пышней густели ели,
Пленив не одного меня.
От этих елей, ив и сосен
Струились свет, тепло, покой,
И торжеством казалась осень,
И я любил ее такой.
В любви всегда рождалась сила,
Мостила к истине мосты...
Пусть будет так, как есть и было,
И мы в плену у красоты.
Я не поставлю нынче дату
На этот лист под этот стих...
Сам себе
Не рифмуй ты «Катя – платье»,
А рифмуй «вода – руда».
И тогда познаешь счастье
Вдохновенного труда.
Катя – это только имя.
Платье – чтобы срам прикрыть.
Восторгаться много ими –
Значит зря на свете жить.
А вода, ого, громада,
Для души и для ума.
В ней найдется тьма загадок.
Ведь вода есть жизнь сама.
Ко всему свое присловье,
Чтобы дело шло на лад.
Соблюди одно условье:
Примени к нему талант.
А талант такая штука:
Брат родной борьбе, труду;
Чтоб добыть – одна наука:
Плавь души своей руду.
* * *
Миг прошлый и миг будущий,
Как два больших ножа,
Ведут мой нрав бушующий,
Между собой зажав.
* * *
Ночью список писала
На продукты жена.
В нем и фрукты,
и сало, И бутылка вина...
Написала все Нюся –
и конфеты, и чай.
Я на список наткнулся
поутру невзначай.
...Вот стою без рубашки,
чешу впалую грудь...
Хоть какой-нибудь кашки
порубать как-нибудь...
* * *
Ночь прошла. В перламутровой рани
Не у дел все подряд фонари.
Словно кто лепестками герани
Облепил заготовку зари.
Из далекой морской глухомани,
Точно вздохи могучих китов,
Запах йода пришел с ветерками
Через сетку прибрежных кустов.
Там колышется медленно вымпел,
Ходят волны вдали чередой.
Я и сам словно в плаванье вышел,
Чтобы солнце поднять над водой.
Однокласснице
Судьба всегда суха, жестока,
А я так юн и не учен.
И ты не знала даже толком,
Как я тобою увлечен.
Ведь ты была на год постарше.
Я для тебя был просто ноль.
И у тебя был парень Саша –
Играл задорно свою роль.
Был тот артист – крутой верзила,
Имел, болтали, свой наган.
Я с ним тягаться был не в силах,
Да и к тому ж не хулиган.
И я почти ревел от боли,
Не зная, как мне поступить –
С собой покончить прямо в школе
Иль вас обоих порешить?
И я точил в сарае ножик.
Бросал его с размаху в дверь.
И я убил тогда бы, может,
Но жил во мне отнюдь не зверь.
И время вылечило рану,
Как частый в юности конфуз.
Я летом пас в логу баранов,
А ты пошла учиться в ВУЗ.
Потом на флот меня забрали.
Уж был я, помню, старшиной.
И в отпуске, как на аврале,
Судьба свела тебя со мной.
Пыхтел на ветке паровозик
И вез в вагоне нас с тобой.
И обломился ржавый гвоздик,
Что прибивал мою любовь.
О чем болтал тогда с тобою?..
Да и теперь ты мне не верь.
Ты не болела моей болью...
Сарай тот цел, цела и дверь.
А что же нож? Нож отобрали.
Приехал дядя как-то раз.
Застал меня с ножом в сарае
И отобрал, – и весь рассказ.
Март, 1985
* * *
Елки лапами гладят меня,
Потому что считают своим.
Не являясь подобием пня,
Отвечаю взаимностью им.
* * *
Струной запела леска.
Удилище – в кольцо.
Преобразилось резко
Удильщика лицо.
Огромная рыбина
Вступила в бой с судьбой.
Тянула на глубины
Упрямою губой.
И было ей не больно
Отдать клочок губы,
Чтоб жить, как прежде, вольно
Меж берегов судьбы.